– Мне нужно в сортир, – медленно, но верно произносит он. Героин излечил его от заикания, только вот от гепатита вряд ли поможет.
Юля бросается к нему и помогает подняться. Я же не делаю даже попытки, впрочем, и уходить я пока не собираюсь. Они медленно ковыляют по комнате, преданные друг другу в болезни и здравии. Серая пыль комьями катится за ними следом.
Из туалета доносится приглушенный звук рвоты – словно кошка поймала птицу. Вот и у этих ничего не получается пока. Но есть же успешная молодежь – рано нарождающийся средний класс, прямо с семнадцати лет?
Боров возвращается бледный, но какой-то взбодрившийся. Он уже не хочет лежать, а пытается сесть, поджав под себя худые ноги. В ванной шумит вода, Юля моет руки.
– Она тоже заболела? – снова спрашиваю я, – какой у тебя гепатит, ты ее трахаешь?
Боров смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Но на самом деле ему страшно, мне бы было страшно, а чем я отличаюсь от остальных?
– У м-меня дерьмо абсолютно б-белое, – вдруг заявляет Боров, – к-как глина. Эта херня уже д-два дня. А моча наоборот, т-темная, я уж думаю не с-с к-кровью ли?
– Это из-за желчи, – успокаиваю я его. Боров медленно, как во сне, вытирает тыльной стороной ладони покрывшийся легкой испариной лоб.
– Нужно лежать, – говорю я, – Боткин так лечил своих больных, он просто заставлял их все время лежать.
Боров укладывается набок, Юля пытается укрыть его, но он сучит ногами, задирая плед.
– Жарко, – говорит он, забываясь своим теплым как молоко сном. Юля садится рядом, целомудренно укладывая складки юбки между коленями. С золотистыми волосками мне ее ноги нравятся больше. Я пытаюсь рассмотреть, есть ли желтизна в ее глазах.
– Если двигаться героином при активной форме гепатита, то можно сдохнуть, – вдруг говорю я ей.
– Он немного, – она засовывает руки между колен еще глубже, – он в основном нюхает, так, как все.
Я киваю на открытую балконную дверь и смотрю вопросительно и нежно, чтобы Юля послушалась и пошла. Она понимает мой намек и выходит, а я за ней.
Внизу шелестит пыльная листва, ветер делает свой первый вдох, как новорожденный. Я тоже глубоко вдыхаю горячий воздух, который, наверное, добрался до нас из самой Африки. Мы с Юлей переглядываемся, как обмениваются взглядами восемнадцатилетние, гуляющие по летним улицам, спешащие по своим. Всегда обмениваются, но иногда – встречаясь глазами, а иногда – нет.
– Ему нужно в больницу, – говорю я, оглядываясь на дверь в комнату, – гепатит не лечат героином. Ты уверена, что не заразилась?
Вместо ответа Юля вдруг пытается меня поцеловать, но я отшатываюсь, наверное, даже слишком резко, чем следовало бы. Она тут же обижается, ее женское эго царапнул мой страх.