Пришлось опять спешить на нос, и мы неслись за ней, пока она не нырнула, на этот раз почти напротив Морро. Тогда я вернулся на корму.
— Хочешь пить, кэп? — спросил Джози.
— Нет. Пусть Карлос смажет катушку, только чтоб масло не пролил, и польёт на меня ещё морской воды.
— Что-нибудь ещё, кэп?
— Две руки и новую спину, — попросил я. — Дурная рыбища свежа, будто и не было ничего.
Потом мы увидели её только часа через полтора, далеко за Кохимаром. Она снова выпрыгнула, припустила, и я заторопился на нос.
Когда я вернулся на корму и смог присесть, Джози спросил:
— Как она, кэп?
— Ей хоть бы хны. А вот удилище теряет упругость.
Не так давно оно было согнуто, будто туго натянутый лук, но и теперь не распрямлялось, как положено.
— Сколько-то ещё выдюжит, — решил Джози. — Не уйдёт, кэп. Плеснуть тебе на голову воды?
— Пока не надо, — отказался я. — Боюсь за удилище… под её напором вся закалка вышла.
Через час мы с рыбой постепенно, но верно сближались, она делала большие медленные круги.
— Устала, — пояснил Карлос. — Теперь будет легче. Попрыгала, нахваталась воздуха, и нырнуть теперь не может.
— Удилище всё, — сообщил я. — Больше не выпрямляется. Совсем.
Конец его теперь касался поверхности воды, а когда я его поднимал, чтобы подтянуть рыбу и вымотать слабину, оно не выпрямлялось. Из удилища оно будто стало продолжением лески. Несколько дюймов лески ещё приподнимает, но и только.
Рыба медленно кружилась и, когда шла по удаляющейся дуге, тянула леску на себя. На подходе мы её выбирали. Но теперь рыбу нельзя было одёрнуть, на неё вообще никак было не повлиять.
— Плохи дела, кэп, — сказал я мистеру Джози. Мы звали друг друга «кэп» попеременно. — Если нырнёт и там умрёт, мы её не достанем.
— Карлос говорит, она всплывёт. Говорит, нахваталась воздуха столько, что не сможет уйти глубоко. Говорит, большая рыба всегда так себя ведёт под конец, когда попрыгает в охотку. Она прыгнула тридцать шесть раз, я считал, а может, и того больше.
Джози нечасто закатывал такие длинные речи, и я был впечатлён. И тут рыба пошла вниз, вниз, вниз. Я вцепился обеими ладонями в катушку и натягивал леску до отказа, а металлический барабан крутился под пальцами медленными рывками.
— Сколько я её вываживаю? — справился я у Джози.
— Три часа пятьдесят минут.
— Ты вроде говорил, она не может нырнуть и умереть, — сказал я Карлосу.
— Хемингуэй, она должна всплыть. Я знаю.
— Ей это скажи, — проворчал я.
— Принеси ему воды, Карлос, — велел Джози. — А ты молчи, кэп.
Набрав полный рот приятно-ледяной воды, я брызнул изо рта на руки и попросил Карлоса вылить остатки мне на затылок. Истёртые до мяса плечи покрывал солёный пот, но пекло так, что тепла от крови не ощущалось. Стоял июльский полдень.