– А! Ладно. Слушай, Гельк. Тут братан твой приезжал, думал ты у нас бесхозная кочуришься. Спасать тебя решил, – Верка гулко гыгыкнула, как в бочку.
– Так он у тебя – обалдееееть. У меня до сих пор в животе горячо. Ты б нас свела, что ли?
– Ты брось это, – Геля уже начала раздражаться, – не вздумай. Лично башку снесу твою дурную. У него жена. А ты профура!
– Сама ты. Мне мой придурок уже знаешь где? Не может ничо, час в видах всяких изгаляюсь, чтоб добиться от него чего. В медсестру играю. Со шприцом и голой задницей. Гель, тошнит честно. Повешусь, наверное. Иль Вовку у тя отобью. Бушь знать
Верка встала, обтянула узкое платье на круглых бедрах и, резко развернувшись, быстро пошла по дорожке к калитке.
…
– Гель, я поговорить хочу с тобой.
Вовка виновато смотрел на жену. Геля не разговаривала с ним уже пару недель, Веркины рассказы о вечерних посиделках c ее мужем сделали свое дело. Они страшно поссорились тогда, она наговорила гадостей, жутких и несправедливых, и Володя обиделся. Первый раз, сильно и по-настоящему. Сначала молчали оба, и гробовая тишина в их уютной комнате делала её холодной и чужой. Ирка смотрела то на одного, то на другого и слезинки, размером с вишню, блестели у нее в круглых карих глазенках. Один раз она даже схватила их за руки, когда Геля возилась у плиты, а Володя мыл посуду рядом, и потянула друг к другу. И вот оно было бы, примирение, совсем рядом, Вовка прыснул и потянулся к жене, но Геля резко выдернула руку и выскочила в сени, хлопнув дверью.
– Гель, хватит дурить, а? Присядь на минутку.
Геля понимала, что ее уже заносит, но какая-то черная ревность, сжимала тисками и лишала разума. Она медленно, с видом английской королевы, опустилась на табурет.
– Чего тебе?
– Поговорим?
– А о чем мне говорить с тобой, пьянчугой? Может о том, что вы с Веркой водку трескали по вечерам, когда я тут помирала?
– Гель, ты не права сейчас…
– Может ты прав? Может мне пойти вам пузырь купить и свечку подержать?
Она чувствовала, что надо остановиться, но так бывает, когда летишь на санях с крутой горы, захватывает дух, скорость увеличивается с каждым мгновением, и тут, вот он! Огромный камень. И нельзя свернуть. И ты сейчас разобьешься.
Выскочила из комнаты Ирка, вскарабкалась Вовке на колени, обняла. Геля, как сквозь туман видела, как у него трясутся руки и он, чтобы хоть как это скрыть, свернул полотенце в толстый жгут и слегка дёргал.
– Я знаю о чем ты говорить хотел. Мне мать сказала. Ты Ирку удочерить хочешь?
Вовка смотрел жалко, как большой побитый пес и молчал.
– Хрен тебе! Не будет этого.