Но в этот раз дело было не в холоде.
Это был ОН.
Тот, кто без труда нашел меня, сколько бы времени я не бежала и как бы глубоко в лес не зашла, в поисках хрупкой надежды на свое спасение, ведь все мы кричим о том, что не боимся умереть, но когда наступает эта секунда с ужасом понимаем, как же сильно хочется жить, несмотря ни на что.
Больше не было смысла бежать.
Слова дяди по-прежнему звучали в моей голове, словно он был все еще жив и мог прийти на помощь: «Беги так быстро, как только сможешь! Беги и не оглядывайся! Но если он будет рядом, стой так, словно вросла в землю! Стой и не шевелись! Как бы он не пугал, что бы не говорил и не делал, не смей бежать, когда он рядом!»
Затравленно в душе, но стараясь держать горделивую осанку княжны и дочери своего отца, который никогда не склонял голову ни перед кем, я обернулась, пытаясь отыскать глазами того, кто никогда уже не сможет покинуть моих мыслей, сколько бы мне не осталось жить.
Я не нашла его за своей спиной, как бы долго и пристально не всматривалась в лес, который сжимался вокруг удушливым пугающим кольцом, даже если был день и солнце высоко светило над пиками елей.
Но нет, мне не могло показаться.
Его присутствие я ощущала всем телом, сжимая зубы до хруста, чтобы скрыть собственную дрожь и впиваясь ногтями в ладони, сжимая кулаки, словно была готова к бою, не обладая ни его силой, ни оружием, чтобы хотя бы попытаться защитить себя.
Он был здесь.
Я ощущала его взгляд на себе.
Взгляд ужасных нечеловеческих глаз, которые смотрели, не моргая, скользя по моему телу и оставляя после себя озноб, пробирающий до самых костей.
Жуткие, хищные глаза цвета блеклого солнца, я снова ощутила проступающие синяки от его удушающих длинных пальцев на моей шее и ту непередаваемую силу, с которой он поднял меня над полом, словно игрушку, прорычав раненному и умирающему в агонии отцу своим низким хриплым голосом:
— Кровь за кровь, боль за боль! Как ты убил того, кто был беспомощен, так и я заберу жизнь того, кто не заслуживает этого! И пусть невинная кровь твоей дочери оросит безвестную могилу моего отца!
— Только не ее!!! Забери мою жизнь, прокляни мою душу, только не трогай её!!! — кричал мой отец, захлебываясь своей кровью, и пытаясь подняться со вспоротым животом, глядя безумными глазами на то, как монстр, откинул меня на холодный каменный пол, залитый кровью, рывком поднимая его, чтобы прорычать в искаженное смертельно-бледное лицо:
— Как же это странно — ведь умрет она, а дыра в сердце останется у тебя, когда, даже умирая в судорогах, ты будешь помнить, что не спас ее, хотя мог бы! Теперь ты понимаешь, с чем жил Я все эти долгие годы в мучительных мыслях о том, что мог бы спасти отца, но не смог!!! НЕ СМОГ!!!