Нина с Игорем предлагали снова вернуться к ним или поменять жилье на то, в которое он точно не явится, нанять ей охрану, чтобы не приближался…
Ксюша отказалась по всем трем пунктам, прибегая лишь к тем мерам, логику которых понимала.
Отправила ему аккуратно сложенные вещи…
Набрала как-то вечером Макса, с которым… общаться тоже стало сложно… Потому что он знал. Макс знал! А она нет… Попросила приехать.
Он не приехал — прилетел… А в коридоре ждет громадный чемодан.
— Это Ивану Николаевичу… Отвезешь, пожалуйста? — кивнул виновато. — Спасибо…
— Ксения Игоревна…
— Не надо, Макс. Я не держу на тебя зла, просто… Ты — его человек. Будь с ним…
Наверное, нельзя закрывать дверь перед носом человека, когда-то спасшего тебя от неизвестности, но…
Ксюше тошно было каждый раз, когда она думала, как Иван ее предал. И Макс служил вечным тому напоминанием.
Данилов рекомендовал им с Иваном усилить охрану, предлагал государственную, но они отказались, а вот свою действительно усилили… По отдельности. И ждали…
Ксюша сама не знала, чего ждет она, может, какого-то божественного провидения, чтобы полегчало, отпустило, а вот Иван — ее шага навстречу. И еще немного нового покушения. Которое, вероятно, снова предстояло…
* * *
— Тихомиров, подписать надо…
Хозяева кабинетов менялись, а манеры посетителей — нет.
Как когда-то бесцеремонно вламывался в этот же кабинет, занимаемый Ксенией, теперь Кирилл зашел к Бродяге.
Вроде как к другу. Вроде как к умершему. Как-то воскресшему…
Он злился. Невероятно злился на Тихомирова за то, как он с ними со всеми поступил. За недоверие. За то, что окружающие его люди вдруг почувствовали себя подопытными кроликами, за которыми, наверное, интересно наблюдать и посмеиваться…
Их встреча после была… Далеко не теплой. Даже подрались. Такое за всю жизнь раз всего было и то по молодости, а тут… Кир бросил, что Бродяга повел себя с ним и Ксюшей, как последняя гнида, а Ване башку сорвало, потому что нет никаких «их с Ксюшей», потому что знал, как друг вел себя после его «смерти» с ней.
И винить не мог — не имел права, но злость спустить… Тут ему никто не запретил бы.
И Киру было, за что вновь обретенному другу сдачу дать, тоже злился…
А вот перед Ксюшей стыдно было. Он извинился позже, она клялась, что простила, да только… Прудкой все равно чувствовал себя редким мудаком, принявшим активное участие в ее срыве.
Возвращение Вани же значило для Кирилла одно: он снова должен отойти. Должен, потому что шансов совсем нет. Даже призрачных. Даже маленьких. И это тоже злило.
А что касалось продажи доли… После того разговора с Ксюшей эту тему он пока больше не поднимал. Запутался. Так же, как все в этом чертовом офисе.