У Бруно сегодня был выходной. Единственный в неделю. Тот самый день, когда с раннего утра не нужно бежать в кузницу, а можно налить себе кружку крепкого чая и выйти на балкон своего двухэтажного дома.
Он старался быть максимально тихим, так как его девчонки всё еще спали – и дочурки, и Эбби, животик которой уже округлился настолько, что невооруженным глазом было видно – роды не за горами. Кара сказала, что на этот раз родится мальчик.
С тех пор, как он узнал это, сон стал не таким крепким, каким был последние годы.
Мальчик…
Что ему будет рассказывать мать? И все окружающие? Как его отец зассал?
Прямо сейчас он видел, как по улице прямо перед ним марширует очередной отряд совсем еще юных солдат, готовящихся на войну с огненным Богом. Практически все взрослые мужи без исключения – от шестнадцатилетних юнцов до достопочтенных старцев добровольно записывались в ополчение, готовясь защищать стены Айронхолла. Ряды учеников Бруно заметно поредели, так как многие ушли готовиться к войне.
Их всех друзей, с которыми Бруно зависал в трактирах по пятницам, не осталось ни одного отказника – все пошли в добровольцы. А он… он зассал.
И хотя Эбби была единственной, кто поддерживает его в этом решении, теперь ее мнения стало явно не хватать. Да и… ему казалось, что и Эбби считает, что он зассал. А может, попросту боится, что его рука потеряла былую твердость. Боится, что с этой войны он не вернется.
Он оставил кружку с чаем на прикроватной тумбочке и спустился на первый этаж, а затем покинул дом. Эбби и девчонки все еще спали. Из кружки он не сделал ни единого глотка.
***
Утром вместе с Маркусом, как и должно быть у мужчины под тридцать, проснулся и его лучший друг. Обычно с утренним стояком он справлялся легко – либо Эльрикель, либо Кара, либо кто еще, если находилась под боком. В последнее время ею всегда была Элеонор.
Но не сегодня, даже не смотря на то, что была она рядом. Тихо спала, лежа к Маркусу лицом и даже не догадываясь о том, что вчера ее супруг впервые нарушил данное ей слово, за что она обещала откусить ему его гениталии и съесть. Но дело было сейчас вовсе не в этом. Сейчас… ему ее не хотелось. Совсем.
Всего его мысли были сейчас лишь об Акве. Лишь ею он хотел обладать прямо здесь и сейчас.
И потому, выйдя в душевую и включив воду, он сделал то, чего не делал уже очень давно – помог себе снять напряжение рукой, представляя при этом Богиню воды. А когда кончил, еще долго стоял с закрытыми глазами, ощущая, как по его голове вниз стекают теплые струи воды. И даже в них он ощущал сейчас Акву, словно именно она ласкает его тело.