— Николай Степанович, кажется, поставил вас в расписание с понедельника. А сегодня воскресенье...
Николай Степанович, низко согнувшись под притолокой, вошел в комнату. На нем были кирзовые сапоги, темно-синий изрядно выгоревший пиджак и светлая мягкая шляпа. Темные глазки остро поблескивали из-под опущенных полей шляпы. Когда он ее осторожно снял, виднее стала нездоровая отечность вокруг глаз. Как будто его недавно ужалила пчела и опухоль еще не совсем спала.
Миша еще вечером заметил, что ходит он враскачку, согнувшись в пояснице. Так обычно ходят страдающие плоскостопием.
— Уговорил двоих, так что жилье вам обеспечено, — сообщил он не без гордости. — Кому-то даже малинник достанется. Одна у нас уборщицей работает, постеснялась отказаться.
— А что, видимо, не очень обрадовалась квартирантам? — полюбопытствовал Коля Силкин.
— Да как сказать... Жадность стала одолевать народ. Все мало. Школа им платит по три рубля в месяц, дровами снабжает, керосином. По надобности и лошадь иногда даем. Ну вы вставайте, хозяйка вас покормит, и приходите в интернат. Там кровати себе подберете.
— А что, Галина Ивановна, — обратился к хозяйке Коля Силкин, когда директор вышел, — вам приходится интернатом заниматься?
— Приходится. У нас ведь ребята учатся не только здешние. Многие из дальних деревень. Вон до Макарова пятнадцать километров, каждый день не станешь бегать.
— Это верно, — согласился Коля и подтолкнул Мишу. — Вот тебе и первые проблемы.
— У нас вся школьная программа подстраивается под местные условия, — продолжала Галина Ивановна.
— Как это?
— А так. В городских школах пришло двадцать третье марта — ребят распускают на весенние каникулы. А у нас они начинаются тогда, когда реки разольются.
— А почему так?
— Потому что водополица. Ученикам, которые живут за рекой, сюда не переправиться. Вот мы и подлаживаемся под природу.
— Понятно...
— Поживете — так многое еще понятнее будет, — улыбнулась Галина Ивановна. — А пока пошли за кроватями.
Весь школьный городок угнездился в полутора километрах от Заполья, по соседству с директорским домом, так что далеко идти не пришлось. Клушинский дом стоял в сторонке от школы, столовой, интерната, словно бы отвернулся от построек, но в то же время одним боковым окошком за всем приглядывал. Под интернат отошел старый, но еще крепкий пятистенок с длинными задами и высоким крылечком. В большой половине жили девочки. Кровати их были опрятно заправлены, в простенках красовались открытки с артистами кино и цветные журнальные вырезки.
Обстановка мужской половины выглядела суровей. Почти все одеяла — серого цвета. Салфетки на тумбочках в бурых и фиолетовых пятнах.