...Теперь часто, приезжая на лето в отпуск, бывшие липовцы смотрят в сторону сосен и ничего не видят. Обе посохли и скоро упадут. Отпускники ругаются, нервничают и спрашивают за водкой:
— Кому глаза драло?
Несколько раз они пытались посадить возле сушин молодые сосенки, но те никак у них не приживаются. Может, садят не вовремя или слишком близко к мертвым деревьям. А может, еще чего не так делают...
С ЛУКОМ
Лето было дурное, и луку у Парменовны наросло мало. Нельзя пообидеться, что совсем худо поросло, но надо бы поболе. И гроздочки были дородненькие: по три, по четыре, а в ином месте и по шесть луковок, но много сгнило из-за дождей. Она весь лук перебрала, обрезала ножом усики, обстригла пожухлые перья, и он долго сушился у нее в верхней половине.
Заготовитель жил в ихней деревне, она ходила к нему проведать, почем будут нынче принимать, и он сказал, что как и в прошлом годе, по двадцать семь копеек за кило да скидки пять процентов.
Принимали уже больше недели, и она подумала, что теперь народу поотвалило и не придется выстаивать большой очереди. Поразмыслив так и успокоившись, она села у окошка поджидать попутную подводу и выбежала на крылечко, когда первые гремучие дроги выехали из отвода.
— Гляжу в окошко: ведь божатка правит.
— Ой, Марья Михайловна! Доброго здоровья. А я думаю, сейчас приворочу да маленько перемёшкаю. Может, витер-от и поуймется.
Крепенькая старушонка бойко спрыгнула с дрог и, натянув правую вожжину, повернула лошадь в заулок.
— Одна дома-то?
— Пошто одна, домовика приняла.
— Ой, ты, лихота, да что ты меня-то не известила? Я бы хоть поотсоветовала. Нонешние домовики последнее профинтят.
— А нет, ничего, у меня смирёной, не изобижает. А и финтовой бы попался, так немного наразгуливал. — Парменовна открыла двери и пропустила гостью в избу. — Да не колонись о косяк. У нас, как в пещере, все надо шибаться. Вон погляди, какой у меня домовичок.
На широком соломенном матрасе по полу раскидался мальчик лет шести.
— Это чей парнек?
— Да ведь Люськин, Минька-то. Али ты его не видывала?
— Видывала, видывала. Как не видывала. Значит, мамка в деревню привезла, на легкий воздух?
— Да я сама ездила дак и забрала. Вон у меня как парень-то разоспалсё, не скоро теперь и добудиссё. — Парменовна наклонилась над мальчиком и утерла сладкую слюнку с его щечки. — Минюшка, вставай, христовой. Миня, Миня, будет нежиться.
Мальчик не сразу открыл глаза, снова зарылся головой в рыхлую подушку и поддернул одеяло.
— Вставай, вставай скорей, Миня, да бежи к косяку-то меряться, на сколько за ночь подалсё. Ой-ой-ой, ну-ко, ну-ко, намного. Вишь, вчера как супу-то нахлебался и вон как заметно подалсё. Ну вот, а теперь садись на лавку и одевайся.