История была нашумевшая. Преступники, приговоренные к высшей мере, рванули прямо с транспортника, терять им было нечего, а здешние просторы позволяли какое-то время скрываться. Скорее всего, они хотели потом попробовать перейти границу с Канадой, но перед этим нехило повеселились на местных разрозненных фермах. Три таких поместья ограбили, поиздевались над хозяевами. Кровавая история, плохая. Бабушка Барб, которая тогда была одинокой вдовой с десятилетним сыном на руках, само собой, мало что могла противопоставить тварям. Кроме своего бешеного нрава и полной отмороженности, само собой.
Про преступников знали, их искали, рассылали ориентировки и проводили беседы с местными, уговаривая, пока не найдут, переждать в городе. Но Барб МакКорни не захотела бросить ферму, потому что в то время это был ее единственный доход. А, учитывая, что другие пострадавшие фермы сожгли, было понятно, что с пустым и предоставленным для разграбления домом поступят так же. Барб засекла непонятных чужаков издалека, успела отправить десятилетнего сына верхом в город за помощью, а сама засела на чердаке с обрезом. Подпустила пришельцев поближе и хладнокровно всех расстреляла. Очень быстро и безжалостно. Двоих насмерть, еще двоих ранила. Потом вышла, связала раненых так, чтоб не могли двигаться, и ушла в дом дожидаться шерифа.
После этого про нее написали в местной газете, вручили какую-то награду, и даже дали денежную премию. Барб все приняла спокойно. Кроме предложения о замужестве от покоренного в самое сердце боевой амазонкой шерифа. При повторном, уже более настойчивом предложении покосилась на обрез. Больше ее никто не беспокоил. Уважали во всем округе, особо в перепалки не вступали. Замуж, правда, потом еще звали, но она всем отказывала. "МакКорни — однолюбы", — всегда говорила она.
Потом ее сын вырос и очень быстро дослужился до шерифа округа. И все восприняли это правильно. Ну в самом деле, кому как не сыну погибшего героя войны и "Той самой МакКорни" занимать шерифское кресло?
Вообще, МакКорни в Кливленд-Хайтсе было примерно пятьдесят процентов. Родственники, дальняя и ближняя родня. Так что все жили дружно, иногда ругались, но по-семейному. Пришлых не любили. Но Шон это уже и сам понял.
Он тушит сигарету, обнимает Деб сильнее, упиваясь ощущением нежного, трепещущего от его рук тела, часто дышит, представляя, как бы он славно сейчас ее трахнул прямо на крылечке. Сначала нагнул бы ее голову, заставляя обхватить губками член, вобрать до конца. Потом посадил бы сверху и смотрел, как она двигается, как стонет… Сууука… Ну вот как так??? Ну почему именно когда нельзя, хочется острее, до дикости???