Но мало, ах, как мало Кристине было таких мероприятий! Мечталось о большой сцене, о большом успехе. О многочисленных поклонниках, забрасывающих ее цветами. Но пока что лишь один поклонник имелся в ее арсенале, только Валерка Чернышев.
Валерка неизменно присутствовал на каждой их репетиции, после чего непременно провожал будущую знаменитость, как мечталось Кристине, домой. И ничегошеньки между ними ровным счетом не было, даже ни единого невинного поцелуя. Несколько месяцев восторженного поклонения, несколько месяцев провожаний, несколько месяцев ничего не значащего "Пока!" у подъезда Кристининого дома.
А потом Чернышева забрали в армию. И не только Чернышева. Туда же забрили и барабанщика группы "Кристина" со странной кличкой Кура — никто даже не знал, как его на самом деле зовут. Женился Сережа Мотора по кличке Моторчик, плотненький очень добродушный паренек и по совместительству бас-гитара. У Лешки Карпова, негласного руководителя группы, возникли какие-то проблемы в личной жизни. В общем, компания распалась окончательно.
И вот тогда пришло письмо. Первое письмо от Валерки. Кристина до сих пор хранила все его письма — и из армии, и из Москвы. А то, первое, было особенным. Написанное почему-то простым карандашом, оно было совсем коротеньким и состояло всего лишь из нейтральной просьбы сообщить ему адрес Карпова. Хотя Кристина была абсолютно уверена — Лешкин адрес он прекрасно знает, это всего лишь повод написать ей письмо, маленькая невинная уловка. Потому что писать без повода ему было неудобно. Потому что перед самым призывом в армию они немножечко поссорились. Как водится, из-за абсолютной ерунды, из-за совершеннейшей глупости, но ведь поссорились же! Вот Валерка и придумал способ: чтобы и помириться, и переписку наладить, и чтоб гордость его чрезмерная при этом не пострадала.
В общем, настоящая любовь началась только после Валеркиного возвращения из армии. Если и до того он был довольно накачанным и уж никак не выглядел маменькиным сынком, то из армии Чернышев вернулся настоящим богатырем. И противные прыщи пропали, как будто и не бывало их никогда, лишь в двух местах на правой щеке остались маленькие следы, как оспинки.
Любил Валерка красиво. Если уж цветы — так охапками, если конфеты — то огромными кульками, так, чтобы едва донести до Кристины и тут же словно бы случайно рассыпать необъятный кулек прямо на нее. Так и осыпал шоколадом с завидной регулярностью. А еще…
А еще умел любить не только душою. И не только душе Кристининой сделать умел приятное. Если до его призыва в армию они буквально ни единого разочка не поцеловались, то уж после… О, после они это дело наверстывали с упорством, достойным лучшего применения! Валерка умел целовать так, что у Кристины не только дух захватывало, но в буквальном смысле слова земля из-под ног уходила. Просто подгибались коленки, и все. От страсти ли, от предчувствия ли. А может, даже и не от поцелуев? Может, просто невероятно приятно было маленькой Кристине утопать в сильных Валеркиных объятиях? Прижаться к его мускулистой груди и растаять, словно бы впитаться в него через кожу его загорелую, через всю эту гору мышц. Стать одним с ним целым, еще не слившись воедино в порыве экстаза, в страстном танце естества.