Картина была банальной, патовой: классическая сцена из вестернов, в которой герой и бандит держат друг друга на прицеле, обещая друг другу взаимное гарантированное уничтожение. Только это был не фильм – к сожалению ли, к счастью, – и Стасик не стал разыгрывать драму. Он невозмутимо спрятал оружие в карман и шагнул мне навстречу.
– Стой, – хрипло сказал я. – Выстрелю.
– Дебил, что ли? – удивился он. – Давай поговорим.
– О чем? – тупо спросил я, прижимаясь ближе к Асе.
– Ты же меня знаешь. Я пацифист, брателло. И мне жалко тебя убивать. Отдай её и иди себе спокойненько нахуй.
– Так я ее вроде не держу, – я поднялся и покрепче ухватился за цевье. – Подойди да возьми.
– Ты в натуре придурок, – развел он руками. – То стой, то подойди…
В этот момент затихшая было Ася подскочила, как чертик из табакерки, и вмиг оказалась между мной и Стасом, наглухо перегородив линию огня. Я выматерился сквозь зубы.
– Что вы тут устроили, два петуха! – негодующе закричала она, бешено оглядываясь то на брата, то на меня. – А ты, Еська – пошел вон! Оставь нас в покое!
– Ася, назад! – заорал я, и она в самом деле попятилась, неловко врезавшись в меня. И тут Стас, воспользовавшись нашим фатальным замешательством, одним прыжком оказался рядом с Асей. Вцепившись в ее куртку, он мгновенно крутанулся вокруг себя и швырнул девушку в стену. Пока я, остолоп, смотрел на летящую вверх тормашками Асю, он, продолжая движение, врезал мне слева – да с такой пушечной силой, что я, невзвидя света, рухнул головой в бассейн.
Винтовку сразу же пришлось выпустить – и она глухо ударилась о далекое дно. Я кое-как сумел перевернуться и вынырнуть, мучительно кашляя и отплевываясь ржавой водой. Дело пахло керосином – во всех смыслах. Обычно я неплохо плаваю – выручает вес, но сейчас ставшая невероятно тяжелой одежда тянула вниз, а туго зашнурованные ботинки сковывали привычные пловцовские движения. Приходилось барахтаться изо всех сил только затем, чтобы держать нос над поверхностью. Нечего было и думать о том, чтобы ухватить скользкими пальцами неприступно высокий бортик.
Судорожно выныривая и вновь погружаясь с головой, я видел, как Стас осторожно приблизился к краю бассейна и, глядя в упор, оценил мое положение. Потом сквозь натужное фырканье и дробящийся эхом плеск воды прорезался громкий треск: со стены, в которую ударилась Ася, сорвалась тяжелая картина с мужиком в гермошлеме и рухнула вниз. Мне не было видно, куда она упала, но лицо Стаса исказилось: он панически всплеснул руками и исчез из поля зрения. Пришибло Асю, понял я и забился втрое сильнее, пытаясь зацепиться за гладкую стенку. Разумеется, это было бессмысленно и даже вредило моему положению, но в тот момент я полностью потерял способность мыслить рационально. Вместо того, чтобы перестать биться, и, задержав дыхание, попробовать стянуть под водой мешавшую одежду, я почему-то вспомнил о том, что уже три дня не кормил своих аквариумных рыбок (эту ассоциацию, положим, еще можно как-то понять), а еще – что дома у меня лежит почти полсотни неплохих листов рукописи, которую теперь, очевидно, никто не допишет и не прочитает, и от этого стало уже не страшно, а грустно.