Я оторвала взгляд от своего отражения и подняла глаза вверх. И застыла. Вокруг была черная пустота. Я стояла на черноте без углов и поверхностей, надо мной была чернота, справа и слева была чернота. То самое черное ничто, из которого пришел Гипнос. Только серебряными озерцами блестели лужи – как странные искаженные окна в иной, потусторонний мир. И через них было видно меня, скорчившуюся на скамейке, стоящего надо мной Димитрия. У меня были огромные черные бессмысленные глаза.
Я засмеялась.
Может правда проще уйти? Остаться в этой спокойной черноте, раствориться в ней? Перестать быть самой собой?
Нет, я слишком эгоистична. Я хочу жить. Жить под солнцем. Не в палате за решеткой, и не в непроглядной черноте.
Я просто не могу сойти с ума. Ведь тогда мой собственный разум станет мне клеткой. Всю жизнь меня пронизывало одно-единственное стремление, не угасавшее никогда и гнавшее меня по жизни вперед. Я хочу свободы.
Я опустилась рядом с одной из луж и заглянула внутрь. Я увидела небо, которое приоткрыли серые тучи. Я увидела лучи солнца, скользнувшие по серому, бледному лицу той, зазеркальной меня.
Там Димитрий подошел к той мне, укутал мои плечи в свой пиджак и повел прочь.
– Димитрий! – глупо закричала я, надеясь, что он услышит. – Димитрий! – я ударила по луже кулаком, но она даже не дрогнула, гладкая, словно стеклянная поверхность ее была непроницаема для меня.
Я, как собака, идущая по следу, переползала от лужи к луже, следуя за ними. Он бережно придерживал ее за плечи, она же смотрела в землю, лицо ее было бессмысленно и пусто, только глаза были живыми. Раз мы встретились взглядом: она тоже билась там, внутри, билась в ее глазах, изо всех сил, выкручивая руки, ноги, нет, все свое естество, пытаясь вырваться из сдерживающих ее пут. Одно отчаяние соединило нас, она видела меня, не отводя уже взгляда до самого порога. Она перешагнула через порог, подарив мне последний взгляд и исчезла за дверью.
Теперь в лужах отражалось только здание больницы, фонари и свинцово-серое небо. Пара капель сорвались вниз и отражение покрылось рябью.
Я нерешительно шагнула дальше, на место подъезда, но там не было ничего кроме черноты.
Лужи были единственным, что связывало меня с тем, живым миром. Я обошла их все, вглядываясь и ощупывая каждую.
На ощупь лужи были похожи на стекло. Я пыталась процарапать поверхность ногтями, но она не поддавалась. Она не реагировала и на те жалкие удары, которые я могла воспроизвести. Я прыгала на ней, пробовала на вкус, нюхала, пыталась мысленно представить, как прохожу сквозь нее – все было бесполезно.