– У тебя сейчас пар из ушей пойдет.
– Я серьезно.
– Я знаю. Это хорошая цель.
– Спасибо.
– И много ты уже сделала? Многого достигла?
– Я… кхм… Я сама это только недавно осознала. Я много об этом думала, размышляла, но вот… Буквально на днях созрела. Так что еще не много. Но я над этим работаю.
– Удачи тебе с этим.
– Да, тебе тоже.
В мыслях все представлялось четко, логично и красиво. Были доводы, причины, доказательства, были здравые выводы, построенные на твердой почве долгих утоптанных анализов. Были предусмотрены вопросы и к ним тщательно подобраны ответы, исключающие любую возможность зарождения спора. Это был детально спланированный сценарий дискуссии с неведомым оппонентом, из которой я всегда с достоинством выходила победителем, со снисходительной небрежностью похлопывая затем своего проигравшего соперника по плечу и с вежливым безразличием принимая его поражение.
В жизни вышло как-то иначе. Будто по плечу меня похлопали.
Эта не та встреча, которую я представляла. И это не тот человек, которого я помнила. Мечты и ожидания рассеялись, развеялись в пух и прах. Я не знаю, решительно не знаю, о чем можно говорить с Пашкой нынешним теперь, когда мы разминулись. Я сделала шаг вперед, а он… остался на месте. Это разочарование гораздо сильнее разочарования от проигрыша. Меня захлестывает обида, исчезло всякое желание общаться с ним дальше. Нам не по пути больше. Я и так прикладываю много усилий, чтобы выбраться из этой трясины, и не могу позволить себе иметь друзей, которые в ней живут.
– Что ж, мне завтра рано вставать, я пойду.
– Я тебя провожу.
Люди движутся. Одетые в рубашки из ткани и накидки из прогретого воздуха, рассекают пространство, умело и привычно избегая столкновений. Окруженные магнитными полями, отталкиваются от одного и притягиваются к другому. Если оттянуть уголок глаза и взглянуть сквозь ресницы, можно увидеть воздушные потоки. Каждый несет свою историю и свое время: кто-то одет в лето, кто-то еще недоверчиво кутается в весну. Последние – те, у кого всегда холодные руки, – идут строго по маршруту, проложенному угасающим солнцем. На витой скамье любовь сезонов – переплетают пальцы конец апреля и начало июня. Чуть поодаль, спиной к ним сидит май. Он увлеченно делает наброски в своем блокноте, лихорадочно пытаясь захватить момент, чтобы потом, время от времени, испытывать экстаз, погружаясь в него снова и снова. Зашелся криком упавший с качелей ребенок. К нему, подволакивая несгибающиеся колени, торопится март в красной вязаной шапочке. У каждой клумбы полумай: сезон “щелк!” объявляется открытым. Результат и близко не сравнится с очерком мая, экстаз будет кратковремен и преходящ, и момент затеряется в килобайтах и пикселях – но полумаи стараются. Знойно и несвоевременно заливается смехом жара. Март неодобрительно поджимает губы.