– Как? Ты и есть та самая прорицательница? – несказанно удивился юноша.
– Я Маабитури, – она вновь обратила взор на начальника скульпторов.
– Ты мне что-то хочешь сказать? – не выдержал Тутмес.
– Да, я хочу спросить тебя, иноземец, почему ты пришел в Египет, минуя дельту?
Такой вопрос вызвал изумление на лице Тутмеса.
– Ты не знаешь, что ответить? – спросила Мааби, не дожидаясь, пока скульптор соберется с мыслями. – Ты все сделал правильно, но ничего не оставил для себя, – она вздохнула. – Тебе не обрести настоящего, плотского счастья. Ты будешь жить мечтами и надеждами, а все потому, что пошел в Уасет другой дорогой, которая навсегда изменила твою жизнь.
– А я обрету счастье? – встрял Халосет.
Мааби посмотрела на него с тем снисхождением, с которым мать смотрит на провинившегося ребенка.
– Тебе будет казаться, что ты счастлив, – сказала она, грустно улыбаясь. – Но счастье твое окажется мимолетным, ведь твоя женщина не сможет полюбить тебя.
– Почему?
– Потому что создана для другого человека, – Халосет обиженно хмыкнул, а Мааби добавила, ласково глядя на него. – Ты же, хоть красив и умен, к сожалению, не получишь тепла, которого заслуживаешь. Твой выбор предопределен.
– Зачем мне такое счастье? – деланно засмеялся юноша.
– Ты сам этого захочешь, – Маабитури оставалась серьезной.
– А кто та женщина? – опять спросил молодой человек. – Я ее знаю?
– Да, – как в тумане, отвечала Мааби. – К сожалению, это свершилось, – прибавила она, повернувшись к ваятелю.
– Девочка, а почему ты назвала меня иноземцем? – нехотя вымолвил Тутмес. – Тебя смутил цвет моих глаз?
– Ты не египтянин, – сказала та, уставясь в одну точку. – Я знаю, где ты родился. Я вижу огромные пространства голубой пустыни. Нет, это вода.
– Море, – подсказал Тутмес, дивясь проницательности девочки.
– Да, и оно окружает с трех сторон то место на высоком зеленом холме, где под деревьями, названий которым я не знаю, стоит хижина. И хотя там очень хорошо, ты не хочешь возвращаться к этим воспоминаниям. Ты целиком посвятил себя делу, отвергнув все, что мешает.
– Откуда ты знаешь про дом под деревьями? – осторожно спросил ваятель, тогда как Халосет стоял, полуоткрыв рот от изумления.
– Я вижу это. Ведь таковы картины твоего прошлого, – как само собой разумеющееся, пояснила Мааби. – Гораздо труднее видеть будущее. Но оно уже начинает смутно мерцать, обретая четкие очертания, – она задумалась. – Ты проживешь долгую жизнь, я вижу тебя счастливым от чувства выполненного долга среди учеников, которым ты передашь свои знания. Но ты будешь несчастным, потому что тебе никогда не оказаться с той, которая для тебя – сама жизнь. Ты еще очень долго будешь слеп этой любовью, не замечая тех, кто любит тебя. Ты за это поплатишься, и до конца жизни во многих женщинах тебе будет мерещиться она – единственная, идеальная, ради которой ты сломал свою судьбу и сделал несчастной ту, что теперь должна прожить жизнь впустую.