– Бесплатный проезд… Где бы ты думал?.. В городском транспорте! Неужели кто-то думает, что время не настигнет платой? В этой жизни бесплатным бывает только сыр в мышеловке.
И очень просто, но доступно обозначил роль загадочности случая в истории.
…Высказал он свое признание после нашей небольшой пикировки.
Я только что приехал с семьей в отпуск.
В перерыве застолья, когда все вышли во двор, отец задал мне подряд два вопроса:
– Вы что там, в Москве, делаете? Понимаете ли, что!?
Его однозначное обобщение всех и вся было крайне неприятным.
И я, осаживая его, задал встречный вопрос:
– Ты думаешь, кто-то спросил у кого, что нужно делать?
Тогда, несколько отступив, он и выразил свою неприятную оценку.
…Речитатив муллы.
Незнакомые арабские слова беспристрастно произносились нараспев.
И я понял: молитва – особый, ритмизированный строй речи и представляет собой давно рожденную, протяжную, горловую песню.
Ее, особым образом организованный звукоряд, обращен к иным сферам.
Посредством молитвы человек спокойно, но осторожно и тихо стучится в небеса.
Стучится затем, чтобы там – в иных сферах – узнали имя его соплеменника.
Стучится затем, чтобы там – в иных сферах – узнали и приняли его достойно отпетую в этой жизни душу.
«Человек – существо символическое, но высота небес, – думал я, – символичнее и выше многих земных символов».
– Да будет достигнутое место ясным!
Произнес мулла, завершив молитву.
– Да будет так!
Откликнулись старики.
…С выносом тела отца я понял: он уходит не один.
С ним уходит и его – особое – поколение.
Уходит поколение победителей.
Уходит поколение-символ, а символы нового времени еще неряшливы: они только-только начинают причесываться людьми и временем.
Но отец и в новом облике оставался отцом.
И, даже уходя из этого мира, продолжал показывать мне жизнь.
Как показал когда-то место слияния вод великой реки и огромного внутреннего моря.
Как превратил когда-то в праздник обыкновенное дело – растопку самовара.
Как изумил когда-то неожиданным подарком.
…То был приличный сверток.
Я вспотел, пока развернул около десятка газетных страниц.
Удивился обнаруженному там спичечному коробку.
Еще больше – кузнечику в нем.
Кузнечик совершенно очумел от вертуханий свертка.
Однако, хоть несколько секунд, но я подержал его на ладони.
И запомнил, как он улетел.
…Чувствительный толчок розоватых, в темно-красные крапинки, бедер.
Взблеск крылышек.
И – нет кузнечика.
И теперь понимаю: лучшего подарка в жизни у меня и не было.
Но на этот раз отец выводил более скрытую – глубинную – линию жизни.
Проститься с ним приехали люди из четырех сел.