Маша в такие моменты начинала рыдать и уходила в свою комнату, запирая дверь на ключ, в надежде что после рождения ребёнка её жизнь наладится и, может быть, всё как-то образумится и станет лучше. В университет она о своей беременности сообщила, и её отпустили в академический отпуск, преподаватели пошли ей навстречу и пообещали закрыть последнюю сессию, разрешив выполнить по экзаменационным дисциплинам практическое задание дома, зачёты же были поставлены автоматом.
Мать Беридзе действительно приходила в гости к своим новым родственникам и пыталась с ними выйти на контакт, но всякий раз получала в свой адрес проклятия и оскорбления со стороны отца Маши.
Словом, реакция отца Маши была чем-то понятна только самой Маше, так как отец воспитывал её одну. Мама Маши умерла при родах, и отцу было не по себе от самой мысли, что и его внук будет расти в неполной семье, тем более что отцом ребёнка может быть уголовник.
Дачу, как и обещала, Светлана Сергеевна продала, деньги, вырученные от её продажи, она хотела отдать отцу Маши, но тот категорически их брать отказался. Сама же Маша приходила к Светлана Сергеевне, и они договорились, что после рождения ребёнка чинить препятствия в общении бабушки с ребенком Мария не будет. Деньги Маша также брать отказалась, сказав, что отец полностью ей поможет, да и сами женщины побоялись, что Машин отец, узнав об этом, ещё больше возненавидит всю семью Беридзе. Женщины договорились, что Светлана Сергеевна отдаст деньги уже после родов. И Светлана Сергеевна, и сама Маша надеялись, что рано или поздно отец Маши изменит своё поведение и станет более дружелюбным по отношению к семье Беридзе.
Лаврентий Беридзе встретил Марию тепло, но он, как и Светлана Сергеевна, понимал, что ребёнок не будет им родным, так как единственным условием сохранения его жизни был прочерк в графе отец первого документа в его жизни, и фамилию ребёнок будет носить не Беридзе, а Жбанов.
Обо всех этих перипетиях и страданиях Маши, отца Маши и своей семьи Георгий не знал и не мог знать, так как связи с Марией у него не было, и номер её телефона он также не знал. Матери он звонил по ночам, после 23:00, и то раз в неделю, так как денег на связь нужно было очень много. Поговорить удавалось минут 5, не больше, да и какой там поговорить, когда за твоей спиной стояла целая очередь арестантов, периодически ударяя по плечу со словами: «Давай кончай, нам тоже нужно поговорить».
Вся эта обстановка жутко давила на Георгия, не давая ему покоя ни днём, ни ночью.
– Беридзе, на выход, к тебе адвокат пришёл, – скомандовал конвоир, отворив тяжёлую железную дверь.