Позже, когда я уже сам служил в армии, часто приходилось наблюдать, как солдаты из многочисленных наших национальностей относятся к своей культуре. Достаточно зазвучать хотя бы их родной музыке – и они тут же преображались. Это было удивительно, и не разделявшие их культуру не сразу понимали, что им просто приятно слышать свое родное вдали от родины.
В конце восьмидесятых годов я служил на Балхаше. Как и везде в Советской Армии, у нас в части проходили службу по призыву представители многих национальностей. Случилось так, что между казахами и узбеками возник конфликт, как это иногда бывает между молодыми людьми. Казахи не придумали ничего лучшего, как подключить к этому конфликту местных хулиганов, тоже казахов. Те выбрали момент, проникли на территорию части и физически заступились за своих земляков. Обиженные узбеки после отбоя собрались и решили бежать. Их было человек десять. Прошли по степи километров семь до Гульшадской горы, поняли, что такой толпой далеко не уйдут, назначили делегацию из трех человек, чтобы те добрались до Ташкента с целью пожаловаться. Остальные вернулись в казарму.
Когда утром хватились беглецов, те уже успели пройти оставшиеся десять километров до автомобильной трассы, поймать попутку, доехать до железнодорожной станции Сары-Шаган и сесть в поезд.
Через несколько дней из Ташкента приезжает делегация комсомольских работников, привозит с собой беглецов и в дополнение узбекский народный ансамбль.
Беглецы тут же были определены на гауптвахту, а прибывшие артисты несколько дней давали концерты во всех частях, где проходили службу хотя бы несколько узбеков. Мы их возили за сотни километров во все точки Сарышаганского полигона. Надо было видеть, с каким взаимным удовольствием встречали друг друга земляки.
В армии, как нигде, очень обострено чувство землячества. Это распространено как среди солдат, так и среди офицеров. У нас в Нойруппине также друзьями семьи в основном были земляки, хотя и служившие в разных воинских частях. На нас, пацанов, это тоже распространялось, однако круг общения далеко этим не ограничивался.
Как бы кто ни хотел отрицать это, но от культуры, которая в тебе, обычаев, географии родного места и многого другого далеко уйти не получается. У меня тогда, например, кроме всего этого при упоминании о России возникали запахи ванили и кофе. Немецкие продукты больше походили на эрзац в сравнении с нашими, а приезжая в отпуск в Россию и заходя в бакалейный отдел магазина, ты просто наполнялся этим приятным запахом. К тому же там продавались ванильные кофейные брикетики, которые мне очень нравились, их можно было растворять в воде или в молоке, но куда вкуснее просто жевать как конфету. Я уже не говорю о вкусе и запахе нашего мороженого и конфет. Всего этого не мог обеспечить даже наш военторг.