Гордас слабо застонал, чтобы наконец согнать крупную ящерицу довольно мерзкого вида, усевшуюся прямо на живот. Поймать юркую тварь даже не стоило пытаться. Он так долго находился без движения, что на тепло его тела вышли еще несколько обитателей пустыни – таких же проворных и безобразных в своих шипастых кольчугах. Похоже, на сей раз их вызвало на поверхность предчувствие перемены погоды, а не поиск еды.
Гроза… Неужели это правда раскаты грома, а не слуховые галлюцинации? Отец не мог солгать. Через недолгое время томительного ожидания Гордас жадно пил воду, щедро льющуюся из разорванных в клочья серых небес, стягивал одежду, чтобы напитать влагой все тело, возродиться заново.
Жить… страстно хочется жить даже в одиночестве на краю света, чувствуя, как расправляются легкие от обилия свежего воздуха? осторожно двигаются припухшие суставы рук, смывая с груди засохшую песчаную корку.
Пока есть силы двигаться дальше – он будет бороться за каждый вздох так же, как эта пустыня, еще день назад казавшаяся заброшенным кладбищем. Природа изменялась на глазах – сморщенные колючие кусты наливались соками и расцветали, растрескавшаяся земля покрывалась сеточкой зеленой травы, среди которой вспыхнули тугие бутоны маков.
Чем дальше к северу он брел, тем больше преображался пейзаж, напоминая искусную оранжерею. Гордас не знал названий встреченных растений, - одни были похожи на лилии, другие кустарнички напоминали приморскую вербену. Еще вокруг куртинками росли низкорослые ирисы и тюльпаны.
А впереди на холме притаились малютки примулы, словно высаженные заботливой рукой садовника. Неожиданно вокруг заметались птицы и насекомые – окрестные луга зашуршали, затрещали и засвистели нестройным оркестром.
Все больше угнетал голод, и даже молодая сочная трава приносила мало насыщения, напротив, лишь дразнила аппетит. Гордас хищно оглядывался вокруг, неутомимо рыскал в зарослях остролистных толстянок и кактусов. Однажды ему повезло спугнуть парочку серых кроликов. Самого мелкого он даже сумел поймать, у земли накрыв своим телом в прыжке. Вечерняя трапеза показалась едва ли не лучшей за всю предыдущую жизнь.
Теплая кровь как бальзам текла в горло, сырое мясо даже не хотелось долго жевать… Ничего, что спустя полчаса от мучительных спазмов желудка съеденное оказалось вновь на бурой глинистой почве. Можно продержаться несколько дней, тем более, что песчаные барханы остались позади, и теперь перед Гордасом расстилались цветущие степи предгорий. Хорошо идти вперед, имея четкие ориентиры.