Качановский старался никому не делать зла. Никого ни за что не притеснял, не подвергал гонениям, и был честным и справедливым сотрудником, разумеется, в тех пределах, которые дозволялись советской властью и компартией.
Когда я вошел, он широко улыбнулся, привстал со своего кресла, выказывая уважение восьмидесятипятилетнему старцу, и воскликнул:
– О, какие люди! Здравствуйте! Присаживайтесь!
Буркнув «здрась», я остановился в центре кабинета.
Он удивленно посмотрел на меня. Наверное, он видел меня впервые в таком мрачном состоянии. Я стукнул березовой крепкой палкой об пол и произнес злым голосом, еле сдерживая приступ ярости.
– Зигмунд Збигневич Качановский! Почему ты так не любишь казахов? Что мы плохого сделали тебе?
Прямой вопрос – как кинжал. Зигзаг заволновался, его правый глаз широко распахнулся, а левый, наоборот, зажмурился, и он по обыкновению поднял свой длинный указательный палец вверх и воскликнул.
– Да вы что, дед Асанбай! Вы же меня знаете! Какая нелюбовь? Наоборот, очень уважаю казахов! Казахи помогли нашему народу, полякам, в трудные годы! Я родился здесь, всю жизнь живу с казахами! Да мы же почти породнились!
– А тогда почему ты закрываешь наши школы?!
– Да не я же! Вы же знаете! – Качановский показал пальцем вверх.
– А кто же тогда?! Иванов, Петров, Сидоров?! Да все они говорят одно и то же: «Не мы закрываем школы! Мы уважаем казахский народ!» Так ответь по-партийному честно, по-советски прямо: если вы все так уважаете казахский народ, то тогда почему не позволяете этому народу на своей земле, на своей родине учить своих детей на своем родном языке!?
Зигмунд Збигневич покраснел и начал нервно тереть ладони.
– Дед Асанбай, и вы поймите нас, – произнес он просительным тоном, что смягчило мой гнев. – Это требование времени! Установка сверху! Решение партии и правительства!
При упоминании коммунистической партии и советской власти перед глазами промелькнули железные комиссары жестоких времен репрессии, которые под прикрытием лозунгов классовой борьбы и социальной справедливости вырезали весь цвет нашей нации. Это было продолжением той политики. Да, было понятно, что за закрытиями казахских школ кроется далеко идущая политическая цель – дальнейшая колонизация и русификация казахской степи.
– Требование времени говоришь?! А кто создал такие условия, кто установил эти требования?
– Да сами казахи хотят, чтобы их дети учились в русских школах! Сейчас ведь без великого и могучего русского языка никто и шагу не сделает в нашей необъятной стране Советов! Как ни больно это признавать, но факт остается фактом – у вашего и у нашего языков нет никакой перспективы!