Маргарита: – …И ещё удивительные у Вас «опекуны», герр профессор! Сам Геббельс! Потом – этот надутый барон. И смешной, глупый мальчишка-великан… . Просто – огромный ребёнок!
Фасмер: – Наверное, он тебе сразу понравился, когда появился здесь? Ведь и ты три года назад пришла сюда такой же отважной первокурсницей. А сегодня я даже не знаю, как без тебя обходился.
Маргарита: – Спасибо, господин профессор! Вы преувеличиваете, конечно. Я рада служить вам. Это большая честь находиться рядом с гением, дышать с ним одним воздухом.
Фасмер (весело): – «Гений» – это про меня? Ну, тогда, считай, зимнюю сессию уже сдала!
Оба смеются.
Фасмер: – Замечу, Маргарита, что, если скажешь студенту Брайеру про ребёнка, он будет в восторге!
Маргарита: – Почему, господин профессор? Думаю, он обидится….
Фасмер: – Нет-нет, юная фройляйн, ты не поняла. Ему надо чётко пояснить, что по-русски слово «ребёнок» происходит от видоизменённого слова «раб», а «рабёнок» – это сын раба. Вот тебе этимологическое подтверждение превосходства немецкой расы, подтверждение рабской сущности русских, всех славян! Уверен, он будет в националистическом восторге!
Маргарита (с наигранным подозрением): – Что-то тут не так, уважаемый Максимилиан Романович, я Вас знаю, раз вы так весело об этом говорите, то что-то здесь не так…, истинный ариец Макс Фасмер….
Фасмер (продолжая улыбаться): – Ну, конечно, конечно! Я это называю профанской этимологией, псевдонаучной подстановкой случайных совпадений, сдобренных политическим заказом. Нынче этим многие грешат. Впрочем, на подобные штуки попадался и я сам, сравнивая лексику разных народов и эпох.
Маргарита: – Так что ж там с «ребёнком»?
Фасмер: – О, это долгая история…. (Он посерьёзнел, пригубил из бокала). …Вот ты спрашивала, как я спасся от большевиков…. Сначала я спасся не от них. Сначала началась Первая мировая война. К нам, русским немцам, тогда стали относиться с подозрением, стало небезопасно. Да и голодно уже было в Санкт-Петербурге. Начались революционные волнения. Вот тогда я в первый раз собрал свою библиотеку в чемоданы и уехал в Саратов. Из тех мест родом был мой учитель Алексей Александрович Шахматов, он и составил мне протекцию. Там была и обширная немецкая община, на которую можно было опереться. Да и по официальной версии, я поехал изучать диалекты немцев Поволжья. Около года преподавал в тамошнем университете. И вот тогда-то как раз и случился октябрьский переворот, когда огромную и сильную страну просто перевернули с ног на голову. Случилось страшное. Все просто сошли с ума. Прямо, как сейчас в Германии.