Если бы не яростные и велеречивые уговоры Мишки, превратившегося из сопливого оборвыша в настоящего панича, то не бывать бы этому сборищу. Но Мишка чуть на колени не падал. И суровый Стась, который сдался последним, изрек солидно:
– Ладно, твоя взяла, не реви, именинник, зальешь свою шелковую рубаху, ценная вещь, жалко.
– И то правда! – широко улыбнулся легкий характером Сергей. – Хоть пожрем! А там, глядишь, раскинем партеечку в вист, – подмигнул шальным глазом, – от пары проигранных рублишек у пана Адама не убудет.
Софья тут же вскинулась:
– Чтоб не смел мне! А то слухи всякие ходят. Не к лицу Вашкевичам шулерами быть! Думаешь, не знаю про твои ночные посиделки в дисненском постоялом дворе? Откуда мешок сахара? И сапожки Ганне? А? Не скажешь? А люди все видят!
– Оп-па! Собаки лают, ветер носит! Донеслось уже… То не мошенничество было, а фарт! Против фарта не попрешь! А сахар, и все такое – подарки, от всего сыновьего сердца. Ма, ну прет мне в карты, что теперь делать?
– Не играть. Не будет и переть, – хмуро заметил Стась, с упоением драивший еще отцовские выходные сапоги, пришедшиеся ему так вовремя впору.
– Правильно заметил. Коли не играть, то счастье игроцкое к другому уйдет. А нам такое не по вкусу!
– Посидели бы дома, семьей. Как люди. Я пирог испекла.
– Нет! Это я испекла! Ты только подсказывала! – надула пухлые губенки Ганна.
Мишка выглянул в окно, вскинулся.
– Хватит обсуждать уже решенное! Вон сани от пана Адама приехали. Грузим пирог и – вперед! На баррикады!
– Куда? – цыкнул сквозь зубы Сергей, нащупывая в кармане привычную карточную колоду. Но тут же осекся под цепким особым взглядом Стася: есть серьезное дело, говорить о котором надо только наедине.
– Пора. Самое время, – тихо и как-то безжизненно произнес Стась, долго и пристально всматриваясь в глаза Сергея, как бы давая понять «ну, ты знаешь, о чем я».
– Понял. Ну, время, так время, – вмиг посерьезнел балагур. Решительно выдохнул, словно бросаясь в холодную прорубь, чуть ли не прохрипел, демонстрируя на этот раз показную радость, приобнял Мишку.
– Ну что, братишка. Вот ты и взрослый. Будет тебе подарочек от нас. Братский. Пора. Поехали!
Мишка, находившийся в легкой эйфории от предстоящего события, не обратил внимания на странные интонации, хлопнул старшего брата по плечу:
– А то!
Софья, молча наблюдавшая странный спектакль, сглотнула неожиданно подкативший к горлу комок: материнское сердце вмиг почуяло недоброе. Вспомнила про пирог, про томившиеся в кастрюле бульбешники с грибами, засуетилась, заворачивая горячую снедь в толстый пуховый платок. Гнала от себя плохие мысли. Подумаешь о плохом, и вот оно, на пороге. Взрослые, разберутся. Свои головы на плечах повырастали.