Не самый глупый из детей ребе быстро скумекал, что взять такого партнера под опеку дорого не обойдется, но сулит в будущем какие-никакие, но барыши.
Через Яшкины концы в Двинске телегу контрабанды толкнули по-быстрому, за полцены: товар был уж больно горячим. Яшка трижды помолился всевышнему за то, что взял в делюгу этого неразговорчивого белоруса: тот провел груз такими тропами, какими ходят лишь лоси да кабаны. Ни один прикордонный патруль даже не повел напомаженным усом.
Дальше – больше. Уж чем-чем, а светлыми идеями, как почти честно заработать пару целковых и «детишкам на молочишко», светлая голова Яшки всегда была полным полна.
В отличие от коротышки-авантюриста, Сергей всегда был сама рассудочность и расчет. Деньги его не особо прельщали, но они давали свободу выбора и действий – да, это было ценным. Одна беда, не залеживались они в карманах.
– Чего горевать об убытках, Яшка? Сегодня пан, завтра – пропал. Пока есть фарт, живи, наслаждайся. Что завтра будет, никому не ведомо. Но напролом не попрем. Надо пару дней отсидеться в лесу, посмотреть, кто, зачем и куда там ходит. Потом потянем твой контрабас.
– Сережа! Каждый день простоя – убытки. Деньги должны работать, приносить деньги! Читали Карла Маркса? Нет? А зря! Очень рекомендую. Умнейший еврей, ну, не такой умный, как Миша Берзянский с Вильно, что имеет свою страховую компанию, но как писатель про деньги, это таки да! Уже давайте скорее же перейдем кордон, ибо витебские дамы никак не могут без щеток из свиной щетины, хорошей немецкой пудры, французских помад и румян. Я молчу про шелковые китайские ленты, что пойдут у нас по десять копеек на вложенных две!
– Всему свое время.
* * *
Шапки подтаявшего снега с шумом падали с высоких сосен по обе стороны тракта, тянувшегося аж от самого Смоленска до Двинска. Пара гнедых, запряженных в казенный рыдван, шарахалась, возничий в обтрепанном кожухе тут же огревал их толстой пугой, бормоча себе под нос еле слышные проклятия.
Стась смотрел в окно на синее, уже почти весеннее небо, надеясь услышать гортанные вскрики грачей, не думал ни о чем, целиком растворившись в этой синеве, знаменующей начало новой жизни.
Если бы не наручники на руках, да толстое, вздымающееся от храпа брюхо полицейского, вжавшего Стася в самый угол повозки, поездка могла бы показаться даже приятной. Впрочем, такие мелочи, как комфорт, давно не волновали парня. Почему-то вышло так, что Стась всегда искал трудности даже там, где их нет.
Спать на голых досках, купаться в любое время года, бежать, пока глаза не начнут выпрыгивать из глазниц, – это было его. Сам искал предел прочности организма и братьев подвигал, понимая, что ни Сергею, ни, тем более, Мишке далеко до развитой им выносливости.