2) все учреждения и лица, у которых запасные служат, обязаны немедленно окончить с ними расчет и выдать увольнительные билеты, если таковые находятся у нанимателей»
Стас осознал, что империя вдруг начала жить совсем в другом времени, в новой, не добравшейся до браславской и миорской глуши, реальности. И, странно, но эта реальность юноше пришлась по сердцу: в мутной военной воде легче было спрятаться. И при удачном раскладе вполне возможно создать себе новую биографию, не запятнанную, свежую, геройскую.
Рядом с военными плакатами мирно уживалась реклама. Предлагалась в ней всякая всячина – от чудодейственного бальзама госпожи Беляевой и бриллиантина мосье Жака Трюо до брегетов на точном ходу и конской английской упряжи.
Стас еще вчитывался в мелкие буковки объявления «… ножи и прочие товары из настоящего русского БУЛАТА! Рубят гвозди, как масло! Прочные, нержавеющие! Разных фасонов и размеров! Изготовлены фабрикой «Кулешов и сыновья» по секретному рецепту из отборной нержавеющей стали господина Круппа», когда на плечо ему опустилась чья-то властная ладонь. Низкий баритон произнес с нехорошими казенными интонациями:
– Юноша, позвольте ваши документы.
Внутри у беглеца вдруг стало холодно, как в подполе у бабки Клавдии. Он начал медленно поворачиваться, надеясь таким образом выиграть время, чтобы сориентироваться в ситуации. В мозгу вспыхивали лишь две идеи, и обе были отвратительно плохими: бить или сразу бежать? Но и те сразу улетучились, когда Стас почувствовал, что его локти оказались намертво прижаты к бокам двумя парами чьих-то цепких рук.
* * *
Пару месяцев, проведенных между жизнью и смертью, или же сумасшедшая круговерть катящейся в тартарары страны, либо просто погода – неизвестно, но по какой-то причине Сергей не мог узнать когда-то знакомый питерский пейзаж. Все было таким же и не таким, как прежде: то же тусклое скупое солнце, вроде бы те же мощеные улицы и проспекты, глубокие шахты дворов, люди с серыми, отвыкшими от лучей светила лицами. Но что-то неуловимо изменилось. Взгляды, поведение, общее настроение – все было не таким, не прежним, чужим.
Сергею даже показалось, что на самом деле он умер, и сейчас его душа мытарится в каком-то выдуманном бесами мире, создавшими кривое зеркальное отражение привычного мира, в котором все было детализировано так же, привычно, если не всматриваться в детали.
Но свежему взгляду сразу бросалось в глаза огромное количество сумасшедших, которые, кажется, хлынули и выплеснулись на столичные улицы, отпущенные из тайных убежищ одним мановением чьей-то могучей и властной руки. Прежде спокойные, умиротворенные люди собирались кучками, махали перед носами свежей прессой, плевались, дико вращали глазами и спорили, спорили до хрипоты, до истерики, даже не слушая друг друга.