И над всей этой фантасмагорией витал запах войны. Война пахла парами бензина от пролетающих забитых ополченцами американских грузовых самоходных машин, карбофосом, гуталином выданных с военных складов новехоньких сапог, железом, щедро сдобренным оружейной смазкой, прелым залежалым войлоком и гнилью несвежих казенных харчей.
Сергей пытался абстрагироваться от повисшего над городом густого смога общего победобесия, которым была очарована публика. Ему претили все эти мальчишки и пузатые хозяйчики конторок, которые грозили пальцами в небеса, собираясь прямо здесь, на спокойной терраске, раздавить ненавистного немца чудесами ли русского духа и воли, секретными ли военными разработками российских ученых, силой ли и прозорливостью Государя Императора и его прозорливого Генерального штаба.
В конце концов, какое ему дело до этого апокалипсиса, когда внутри шумит своя нешуточная буря, утихомирить которую можно только выявив корни предательства, – и, выяснив, отомстить.
Перемалывая тяжелыми жерновами мозга грустные мысли, Сергей сам не заметил, как ноги занесли его в заведение Володи Спицы, человека, с которого надлежало начать поиск.
Вашкевич отметил, что трактир «Север», видимо, почуяв общее патриотическое поветрие, украсился красочными военными плакатами, призывающими вступать в ряды доблестной армии. На стенах появились портреты августейшей четы и фототипии картин с Бородинским сражением, сюжеты крымской и русско-японской войн.
Клиент на этот специфический военный аромат пошел тоже своеобразный. Вместо мутного вида гешефтмахеров разного рода за грубыми столами посиживали казаки в лихо задранных кучерявых папахах, редкие морячки. Тут же потягивала пиво пехота в серо-зеленых обмотках поверх кожаных шнурованных бот. Все это воинское братство разбавлялось разношерстным уличным сбродом, отчего заведение казалось почти мирным. Былой гражданский уют создавали и прежние шлюхи, которые хихикали по темным углам: им было без разницы, с кого живиться своим тяжким ремеслом в нелегкую военную годину.
Сергей присел в углу так, чтобы видеть выход и в случае чего получить дополнительный отход через оконный проем. Настроение было боевое, тем паче что к бедру уютно прижался массивный маузер, который, слава Богу, не был взят на неудачное дело. Марута заказал грибную солянку, телячьи почки и двести водки. Ел почти с наслаждением, желудок радовался простой пище после острых китайских супчиков, ждал, понимая, что Спице уже донесли о не очень приятном для него визите.
Грузный Володя появился откуда-то из-за спины, видимо с черного хода. Тихо и даже как будто виновато склонил бычью голову в молчаливом приветствии, присел, тяжко вздохнул от неизбежности неприятной беседы, засопел и так же молча вытянул из-за пазухи увесистую пачку, туго спеленатую в цветастый носовой платок.