. Это решение, это подражание превращает устремление к крайности в его полную противоположность – в то, что приведет нас на порог Царствия Божия, если мы решимся отказаться от своих «рационалистических замашек», как пишет Жирар. Но вторжение Царствия в наш мир выглядит пугающе. Возможно, поэтому в стихах Гёльдерлина столько молний и раскатов грома.
Разумеется, Гёльдерлин не первый и не последний, кто размышлял о том, не оставил ли Бог вселенную на произвол судьбы. Многие писатели и философы – от Эсхила до Симоны Вейль с ее радикальным нонкомформизмом (Жирар, кстати, ею восхищался) – полагали, что мы можем познать божественное лишь в страданиях и унижениях. Когда ты уверен, что даже Бог тебя оставил, божественное может завладеть твоей душой. Позиция Вейль служит своего рода страховкой от пошлости, особенно когда она, как и Гёльдерлин, настаивает, что важно держаться поодаль («Дистанция – душа красоты», говоря словами самой Вейль). Поэт и нобелевский лауреат Чеслав Милош дополнил своим смысловым слоем фразу Вейль, которую часто повторял: «В этих словах Симоны Вейль выражена старая истина: только если дистанцироваться в пространстве или во времени, реальность очищается. Наши текущие заботы, застившие нам глаза и мешавшие замечать изящество обыденных вещей, развеиваются, и, когда оглядываешься назад, взор различает эти вещи в самых мельчайших подробностях. Дистанция, создаваемая ходом времени, – вот сердцевина произведений Марселя Пруста»459. Точно так же Данте, измученный глубоко миметическими по характеру распрями и насилием Флоренции, удрученный изгнанник в отдаленной Равенне, мнил родной город далеким бриллиантом, правда попавшим в грязные руки; глядя именно с такого ракурса, Данте создал один из величайших мировых шедевров.
Жирар неоднократно черпает мысли из озадачивающего начала лучшего стихотворения Гёльдерлина «Патмос» (его апокалиптическое название весьма уместно в этом контексте):
Близок есть,
И с трудом постижим Бог.
Но там, где опасность, растет
Или ниже, в том же стихотворении:
Да, слишком, слишком долго
Невидима небесная благодать.
Это молчание небес проходит красной нитью через многие стихи Гёльдерлина – и это не влияние дионисийского томления, а что-то более аскетическое и более труднопостижимое, напоминающее о словах апостола Павла: «А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим 5:20). Отголоски этой загадочной темы звучат и в других пассажах более поздних од Гёльдерлина:
Но если так нужно, поэт остается неустрашим,
Один с Богом – простодушие оберегает его