– А теперь веришь? – решилась Филоноя.
– Теперь верю. У тебя не было ни единого веского повода, чтобы признаться сейчас. Значит, сокрытое терзало тебя. Просилось наружу. Ты поделилась не с подругами, с матерью или советниками. Ты поделилась даже не с твоим отцом. Ты поделилась с царем. Значит, сказанное тобой – правда.
Филоноя молчала. Смотрела в пол. Ей всегда было трудно беседовать с отцом. Он любил младшую дочь больше жизни, царевна знала это. Но Иобат подавлял любого, кто находился рядом с ним. Природное качество, царь не задумывался о нем, как воин не задумывается о мече, а просто разит – или прячет в ножны. Даже когда меч в ножнах, все помнят, что это меч.
– Великан, – слова царя звучали в такт шагам. – Возможно, бог. Латы, шлем, меч.
– Лук, – напомнила Филоноя. – То меч, то лук.
– Оружие-оборотень. Не знаю, кто это был, но он спас тебя. Тебя и Беллерофонта. Говоришь, юноша знал имя великана?
– Да, отец. Он сказал: Хрисаор.
– Никогда не слышал о таком боге. Впрочем, это может быть прозвищем. В Карии, на юго-востоке от нас, есть храм Зевса Хрисаора. Уверен, легко найдутся храмы Аполлона Хрисаора, Посейдона Хрисаора… Если это прозвище, хорошо бы выяснить, какой именно бог спас вас от двуглавого пса. Если же это имя… Мудрецы говорят: имя бога – его природа, суть, стержень и основа. В любом случае, Хрисаор Золотой Лук, он же Золотой Меч, явился на подмогу Беллерофонту, Метателю-Убийце. Вероятно, не в первый раз, если юноша не был удивлен.
– Да, отец.
– И он тебе нравится? Беллерофонт?
– Да, отец.
– А ты ему?
– Не знаю. Возможно.
– Стесняешься сказать правду?
Иобат расхохотался. В смехе царя, когда-то гулком и раскатистом, мелькнуло старческое дребезжание. Заметив это, царь прекратил смеяться.
– Я стар, – спокойно заметил он. Лишь на виске билась, трепетала синяя жилка, выдавая истинное состояние царя. – Дитя мое, по возрасту я скорее гожусь тебе в деды, чем в отцы. Я начал дряхлеть, в том нет сомнения.
– Отец! Ты силен, как бык!
– Не перебивай и не льсти. Таких быков, как я, отправляют на живодерню. Или ставят вращать во́рот маслобойки, пока бык не сдохнет. Есть кое-кто, дитя, кто не возражал бы против живодерни. Маслобойка кажется им слишком рискованным вариантом.
– Кто эти мятежники?
– Тебе ни к чему знать их имена. Достаточно того, что все они принадлежат к нашей семье. Царь зажился на свете, думают они. Ждать, пока Иобат исчерпает свой срок и уйдет в царство мертвых? Слишком долго, думают они. Хорошо бы поторопить. Нож, яд, удавка. Открытый мятеж, в конце концов. «Страна нищает, враги острят копья! Ликия, вставай! Мы хотим перемен…»