Разум отказывался верить услышанному. Но воображение оказалось проворней неверия. Картины сменяли друг друга: двухголовый пес, чудовище с быка величиной, переполненный счастьем, прыгает вокруг Хрисаора. Скулит, повизгивает, пытается лизнуть хозяйскую ладонь. Возьми меня, умоляет бездомный бродяга. Я хороший, послушный, я буду верен тебе до самой смерти. Я устал быть один, мне страшно! Хрисаор приседает, уменьшается: так бывало в моих снах, еще до львицы и Горгон, до встречи с Каллироей, когда великан опускался на корточки, замирал на краю острова, каменел, превращался в береговой утес…
Неужели и ко мне пес бежал вовсе не для того, чтоб разорвать на куски? Меня не тронула Химера, я остался жив после встречи с Гидрой. И вот теперь… Но почему радуга?! Если Беллерофонту не грозила смерть, зачем явился Хрисаор?
Воображение мигом откликнулось: нет никакого Хрисаора, вместо него – я. Стою, выставил дротики, жалкие улиткины рожки. Готов умирать и убивать. С разгона пес прыгает на меня, визжа от восторга. Но если великану его прыжок что комариный укус, то меня эта туша сносит с ног, даже не заметив сопротивления. Сдавленный вопль, треск ломающихся костей. Затылок с маху ударяется о камень. Голова размозжена, я корчусь, хриплю…
Пес замирает. Пес в недоумении. Жалобно скулит: «Вставай! Я только тебя нашел, куда же ты…» А передо мной открываются медные ступени, уводящие во мрак, в вечную тьму Эреба…
– …прямо щенок! Трется, лапами хватает.
– Хрисаор что-нибудь говорил?
– Кто?
– Великан.
– Ты знаешь его имя? Откуда?!
– Это длинная история. Так говорил или нет?
– Говорил.
– Что?
– Не разобрала. Голос как обвал в горах, рокот уши забил. Они ко мне повернулись, великан и пес, а у меня сердце зашлось. В глазах потемнело… Очнулась, а надо мной – две головы. Я сильно кричала?
– Не очень. Сама видишь: не оглох, тебя слушаю.
– Наглец! Дурак!
Она ткнула меня кулачком в грудь. Ну точно Каллироя, как одна мама рожала. Была б вода, утопила бы.
«У нас новый пастух, ты передаешь ему стадо…»
Кажется, у Хрисаорова стада в придачу к пастуху объявилась еще и сторожевая собака. Если на Эрифии водятся волки, я им не завидую.
Из-за поворота дороги послышались голоса, лязг металла, перестук копыт и скрип колес. Мелькнуло рваное пламя факелов. Нас встречали.