Но времени оставалось всё меньше и меньше, а Никлас никак не мог придумать как обставить предложение так, чтобы оно не приходило на очередной деловой контракт.
— Никлас, что с тобой происходит? — спросила Эмма, устав мучиться от нервозности любимого. Она думала, что смерть мачехи произвела на него большее впечатление, чем он сам готов был признать. Или дело в ней? Неужели он не считает её достойной помочь ему? Эмма подняла голову с его плеча, на котором так удобно было лежать. Сегодня секс как всегда был выше похвал, но она чувствовала, что Никлас был немного отстранённым, погружённым в себя.
— Это так бросается в глаза? — усмехнулся он, поглаживая Эмму по обнажённой спине. Может вот он шанс открыться перед ней?
— Если ты сейчас не скажешь в чём дело, я надумаю себе чего-нибудь этакого. Я уже переживаю за тебя.
Никлас перевернулся, подминая её под себя и нависая сверху. Глаза в глаза, надежда против удивления.
— Сильно?
— Что сильно?
— Переживаешь очень сильно?
— Конечно, ты же знаешь.
— А может ты и любишь меня?
Эмма занервничала и попыталась выбраться из крепких объятий. Да не тут-то было. Ну нет, признаваться первой она не собиралась, какие бы сильные чувства не испытывала.
— Никлас, в чём дело?
— Пытаюсь придумать, как сделать тебе предложение, — пошёл он ва-банк.
— К-какое предложение?
Эмма замерла, не в силах поверить в то, что сейчас происходило. Неужели она зря себя накрутила?
— Ну, няней ты уже согласилась стать, а вот согласна ли ты стать моей женой?
— Это как-то связано с Лео?
Никлас обречённо прикрыл глаза и перекатился на спину, освобождая желанное тело от своей тяжести. Радоваться ему от её проницательности или огорчаться? Для него был новый опыт отношений со взрослой, умной, считывающей его как открытую книгу женщиной.
— Эмма, я иногда боюсь того, как хорошо ты меня знаешь.
— Боюсь тебя огорчить, но у меня просто хорошие отношения с Дорой.
— А она тут причём?
— А при том, что у Доры хороший слух и длинный язык, который поведал мне о том, что произошло в кабинете в день похорон.
Никлас прищурился и посмотрел в любимые глаза, блестящие… Неужели счастьем? Верой? И даже любопытство Доры отошло на задний план.
— Какой же я дурак! — пробормотал он, набрасываясь поцелуем на улыбающуюся Эмму. Так много терзаний и, наконец, озарение: она настолько тонко чувствовала его, что готова была ринуться в семейные отношения не только за Лео, но и за ним. Иначе бы давно уже сбежала из этого дома, а не ждала бы, когда он созреет для разговора. Как он мог сомневаться в том, что она правильно воспримет его предложение.