Убаюканная лаской, она постепенно уснула, а Илья ещё долго смотрел в самый тёмный угол беседки, борясь с новым неизведанным страхом.
Марина спрыгнула с беседки на землю прямо перед столом.
– Вы реально думаете, что все эти дни ели курицу?
Илья и Дима подняли взгляды над тарелками и одновременно посмотрели в окно кухни.
– А что мы ели?
Марина наклонилась над блюдом в центре стола и двумя пальцами вытянула зажаренное на мангале крылышко.
– Чаек. На юге все едят чаек. А чай мы завариваем на морской воде.
Из дома вышла Раиса Константиновна, поставила на стол тарелку со свежими овощами и пустые стаканы для кваса.
– Кушайте, через пару дней мы уже уезжаем. Запасайтесь витаминами.
Дима отодвинул тарелку.
– Я наелся.
Илья хмыкнул и продолжил есть. Марина постоянно фантазировала, но он почти всегда мог распознать, где правда, а где плод её неуёмного воображения. Прожевав мясо «чайки», он нашёл взглядом Инну и позвал.
– Иди уже за стол, хватит обугливать кусок хлеба.
Инна старательно зажаривала гренки у мангала, пытаясь добиться равномерности в цвете и хрусте. Но уже пятый кусок хлеба превращался в почерневший уголёк. Последнее время Инна взялась экспериментировать на кухне вместе с Татьяной и даже придумала новый рецепт для хрустящих пирожков: малина, творог и базилик. Кулинарные изыскания фиксировала в блокноте и никому, кроме мамы, не разрешала туда заглядывать.
– Ещё немного, почти получилось, а мясо я всё равно не люблю. И кстати, это курица. У чаек мясо невкусное и есть его небезопасно. Чайки – падальщики.
Марина запрыгнула в гамак и раскинула руки в стороны, будто летит.
– Кто съест чайку, тот поглотит душу утонувшего моряка. Одна чайка – одна душа.
Дима тяжело сглотнул.
– Души я тоже есть не хочу.
Раиса Константиновна покачала головой, но промолчала. Марина никак не желала вырастать из детских сказок, но это больше не раздражало.
Главы семей уже поужинали и ковырялись в гараже, собирая снасти на рыбалку. Вечер уже заалел от уходящего солнца, намечался хороший ночной клёв.
Счастливчик уложил в багажник стульчик, удочки и недовольно пробурчал:
– Где сачок? Татьяна! Сколько раз говорить, не нужно убирать в моём гараже. Вечно после тебя ничего найти не могу. Всё ж на месте лежало, нет, надо было влезть.
Алсу вышла на порог, замерла, сложив руки под грудью, таким манером, чтоб выпятить бюст ещё больше.
– Мама к дяде Фёдору пошла, долг отдать, – она развернулась к Марине. – Сходи, позови.
– А чё я?
– Потому что я старшая и я так сказала, – отрезала Алсу.
Марина попыталась приподнять одну бровь, как это делал Илья, выражая недоумение или удивление. Получилась болезненная гримаса.