Я вздохнула. А вот от линезского принца признания вины не дождешься. Ведет себя отвратительно, а достается почему-то мне. Я сама не заметила, как начала жаловаться вслух:
— Он всегда, всегда старается меня задеть! Представляешь, он схватил меня за руку! Даже не испросил разрешения. А если бы кто-то увидел? Совершенно не следит за этикетом, не знает манер!
— Мерзавец!
— Как он собирается править, когда его отца не станет? — тут я замолчала, слишком страшно прозвучали эти слова. Не могу представить, как должно быть тяжело Тилю… — Раз дела обстоят так, почему он не остался дома, рядом с отцом? Я его не понимаю, — вздохнула я. — Все время дает повод для слухов. Его скоро перестанут уважать и соседи, и собственные подчиненные. Разве так должен поступать будущий король?
Вспомнив о королевском долге, я вспомнила и о том, что должна была исполнить собственный долг. Папа ведь наказывал мне поговорить с Тилем. А я, вместо того чтобы принести извинения за бестактность, наговорила гадостей. Заслуженно, следует признать.
Но сейчас я думала не о том, что поспорила с линезским принцем, а о том, что снова огорчу папу… И то, что Тиль испортил дело, вовсе меня не оправдывало. Мне не следовало уподобляться… В конце концов, я принцесса Рольвена!
Но Тиль! Почти напал на меня в моем собственном дворце! Есть правила гостеприимства, которые запрещают скверно обращаться с гостями. Но что, если гость ведет себя как захватчик?
— Он так на меня смотрел! — пожаловалась я. — Напугал до дрожи! И как только никто не видит, какой он на самом деле! Ведь наверняка что-то задумал. Терина Брана о чем-то просил, а тот хоть и явился во дворец поговорить с ним, но выбрал такое время, когда мало кто может их застать… Да еще привлек к делам Ланса. Как он посмел?! Ведь если Ланс окажется виновен, это бросит тень и на Эрвина тоже!.. И как после этого с ним разговаривать?
— Полагаешь, Эрвин настолько легковерен, что дал бы втянуть себя в какие-то темные дела?
— Нет, конечно… но… если Тиль ничего не скрывает, почему не рассказал мне об отце?
Да! Ведь Эрвин все знает, и родители… Это никак не вязалось с мыслями о заговоре, зачинщиком которого может быть Тиль. Но почему-то огорчало меня не меньше.
— Быть может потому, что ты не спрашивала? — вкрадчиво предположил мой собеседник и я с визгом соскочила со скамейки. Селезень, недоуменно крякнув, шарахнулся в сторону, расправив крылья. Подпрыгнул, но взлететь даже не попытался. Впрочем, возможно, он просто не пожелал бросить меня в столь щекотливой ситуации.
Ведь селезень не умеет разговаривать. Так что и отвечал мне вовсе не он.