- Она тоже Охотница?
- Нет. Насколько помню, шила женское платье на продажу. Да, похоже, пришло время возвращать долг.
- О чем ты? – не понял я.
- О том, что ты мне помогал, когда я попала к вам. Теперь моя очередь. Прости, наверно, глупо прозвучало про долг. Но я все сделаю, что тебе было легче здесь. Пойми меня, я совсем не рада, что мы попали сюда. Но раз уж попали… придется как-то устраиваться.
- Совсем не рада? – не поверил я. – Ни капли?
- Нет, Андрей, - Тайра закрыла глаза и запрокинула голову к стене. – Мне было тяжело у вас. Но сейчас поняла, что и здесь уже не дома. Нигде не дома. Только одно хорошо – что мы вместе.
- Я рассказывал тебе про сову?
- Которую Валера нашел в лесу и отвез в зоопарк? Помню. Ей было плохо в неволе, а если бы выпустили в лес, она бы там погибла. Наверно, и я такая же сова. Слышишь? – она прислушалась. – Кажется, Марвен вернулся. Давай вылезать.
49.
Тайра
То ли от тепла после мороза, то ли от горячего пива закружилась голова, и ощущение нереальности стало еще сильнее. Что сон, а что явь? Приснился ли мне другой мир - или я сплю сейчас и вижу Аранту?
Я бы предпочла второе. Но все происходило наяву.
За полтора года я не то чтобы привыкла, но притерпелась. Любовь? Да, это было главным. Я любила Андрея – совсем не так, как Энгарда. Ни больше, ни меньше – иначе. Но сначала в этой любви был горьковатый привкус страха. Не случайно я вспомнила тогда согру, которая может расти только с опорой. Он был единственной моей опорой в чужом мире. Страх, что для него я лишь временное увлечение, страх остаться одной, без помощи и поддержки – это невольно заставляло цепляться за него сильнее. И одновременно не давало стать ближе, так, как мне бы этого хотелось.
Но узнав Андрея лучше, я поняла, что всегда смогу на него рассчитывать. Как бы ни сложились наши отношения. А потом стало ясно, что, в случае необходимости, проживу и одна, не пропаду. Конечно, думать об этом не хотелось, но… люди смертны. Уж кому-кому, а мне это было хорошо известно. И как только из моих чувств ушел липкий страх за свое будущее, все изменилось. Да, я все равно была согрой. Но не вынужденно, а добровольно. Потому что так хотела. Потому что это был по-настоящему мой мужчина.
Жизнь у моря - ленивая, спокойная – мне нравилась. Быть может, в ней не хватало привычной для меня остроты, но это стало чем-то вроде передышки. Я понимала, что вечно мы жить так не будем. И дело было даже не в Марине и ее муже. Андрей пошел на это только ради меня, и я не хотела, чтобы он жертвовал всем своим привычным укладом.