– Вы же только что сказали, что Окунь разрешает!
– Окунь разрешает, да… – Я зашуршала бумажкой в кармане и, вытащив её, развернула и сунула медсестре под нос. Она снова изумлённо округлила голубые глаза.
– Когда вы у неё были?
– У кого?!
– У Окунь!
– А-а! – пробормотала я, наконец сообразив, что Окунь – это женщина. – Да только что от неё.
Медсестра несколько секунд подозрительно переводила взгляд с меня на бумажку, потом рука её потянулась к телефону.
Моё сердце от страха провалилось в живот.
Однако рука, похлопав по трубке пару секунд, вернулась обратно.
– Ладно… Проходите. Тринадцатая палата, в самом конце.
Перед узкой белой дверью тринадцатой палаты всё моё существо охватил опаляющий огонь. За этой дверью моя мать. Она никуда не пропадала и все девятнадцать долгих лет находилась здесь, в элитной психиатрической клинике. Конечно, психиатрической – в каком ещё медицинском заведении будут держать человека взаперти столько времени?.. Какая она теперь? Была ведь красоткой… Узнает ли меня?..
Наконец, поборов трепет, я толкнула дверь и вошла.
В глаза хлынул яркий свет из огромного окна, застилая силуэт посреди комнаты. Женщина стояла спиной, и мой взгляд выхватил в солнечном луче очертания её худой тёмной фигуры и густую копну волос за плечами.
Через мгновение Инесса обернулась и вскрикнула.
В тот же миг и я узнала её и прислонилась к стене, чтобы не упасть в обморок.
Это была та бесноватая из вагона. Та растрёпанная женщина в вытянутой кофте… Та безумная прорицательница, это была она! Я таращила на неё глаза и не могла постичь, что она и есть Инесса, моя мать.
Глаза её широко раскрылись, она коротко задышала и начала нервно охватывать кисти рук, как при мытье. Потом замерла. Неловко усмехнулась, одёрнула кофту, поправила прядь волос.
– Пройдёшь, Валюш? – спросила отвернувшись.
– Да! – Я сделала шаг вперёд и… бросилась в её объятья.
Тут же и она схватила меня и, неистово прижимая к себе, начала покрывать поцелуями мою макушку.
Господи, я думала, что так бывает только в дешёвых сериалах – дочь нашла мать, которую полжизни прятали в психушке, и вот они обе стоят друг перед другом на коленях, обнимаются и рыдают.
Но так оно и происходило сейчас, на полу больничной палаты, в пятне яркого солнечного света.
На мои бесчисленные вопросы она не отвечала и лишь безостановочно бормотала что-то своё.
Я невольно начала вслушиваться в её речь и к своему удивлению убедилась, что Инесса вполне разумна.
– Валечка… Ты нашла меня. Да. Я вот здесь. После того несчастного случая… А ты не помнишь?
Она чуть отодвинулась и ласково заглянула мне в глаза. Какая безысходность, какая мука была в этом взгляде!