– Не жалей. Твоими стараниями у меня сложилось мнение, что ночные клубы и казино самое серое и скучное место на свете.
– У меня есть талант преподнести людям то, что хочу, в нужном мне свете.
Джудит уютно устроившись у него на коленях, потянулась за клубникой обмакивая её в сливки:
– Сумма кажется очень внушительной для выигрыша. Но, если подумать, то, учитывая наш образ жизни, всё не так уж радужно, да?
– С образом жизни придётся что-то делать. Часть имущества продать. Жизнь заставляет чем-то жертвовать.
– Я тоже хочу играть, – заявила Джудит. – Ужасно скучно стоять каланчой за твоей спиной. А, когда играешь, есть возможность присесть.
– И проиграться, например? – ехидно поддел её Райли.
– Ты же сам сказал – приходится чем-то жертвовать.
– Ну, ладно, – вздохнул Райли и начал её учить.
Правила были просты.
Покер состоит из раздач и ставок, которые складываются в тот самый банк, который все хотят сорвать. Есть два способа достичь этой цели: первый – до вскрытия карт достичь наилучшей комбинации; второй – добиться, чтобы все остальные сбросили карты, спасовав.
Как ни странно, но играть оказалось труднее, чем думала Джудит.
Она вообще заметила одну странную вещь: когда что-то становится обязательным и тебе за это ещё и платят, то это что-то из разряда удовольствие перекочёвывает в разряд тягостного долга.
В первый раз она играла с радостью, второй и третий дались уже труднее. Но наука Райли пошла впрок. Ей везло. Противники расслаблялись, видя перед собой сахарного вида блондинку.
Те дни они жили исключительно в темноте. Отправлялись в игорный дом с наступлением сумерек, потому что раньше было опасно – можно было наткнуться на полицейский патруль или кого-то из знакомых. Большую часть светлых суток Джудит отсыпалась или проводила в постели с Райли.
Они жили так, как хотели, словно самоубийство отца избавило их от всех этих «как положено» и «как нужно».
Под влиянием нового друга и собственных желаний близнецы вырабатывали свой собственный кодекс жизни, свои правила.
«Невинных нет, – утверждал Райли. – Есть притворяющиеся» и его наука падала на благодатную почву. Джудит ни секунды не мучилась угрызениями совести. Её не трогала мысль о том, что в их связи может быть нечто неправильное. Она вообще ни о чём не думала – просто принимала жизнь такой, какой она была.
А вот Джеймс частенько заводил с другом душеспасительные беседы. На что и получал это уверенное: «В мире невинных нет».
Джудит никогда не считала себя морализатором. Её вера была проста: с кем ей хорошо тот и хороший, а все эти сложности, принципы, прочие высокие материи – не для неё.