Я покачала головой:
— Нет, Пол. Если ты вернешься вечером — я уйду из этого дома. Договор нас больше не связывает. Я считаю себя свободной от департамента.
— И от меня?
Я молчала.
Он помрачнел. Какое-то время просто стоял, будто подбирал слова:
— К черту договор. Значит, я не вернусь, Вероника. Лишь бы ты осталась. И может, ты все же сможешь меня простить.
73
Мы стояли у подъезда Центра. Я и Дарка. Подморозило, с серого неба срывались крупные рыхлые снежинки. Она привычно сморщила нос, поправила меховой капюшон:
— Может, мне все же с тобой?
Я сжала ее руку, покачала головой:
— Нет. Я должна сама. Всего лишь посмотрю ей в глаза и вернусь. Давно хочу это сделать.
Дарка надула губы:
— Мало ли, может, придется эту стерву за волосы оттаскать или макияж поправить. Ты же знаешь — я могу!
О да! Моя Дарка могла все! Но я снова покачала головой:
— Прости, дорогая, буду веселиться без тебя. А за волосы оттаскают в четыре руки, если понадобится, — я кивнула на стоящих за моей спиной охранников.
Снова серые близнецы. Я так и не знала, что стало с Айзексом и Смитом, но меня это мало волновало.
Я нервно перехватила маленькую сумочку и пошла знакомой лестницей, оправляя на ходу белый мех. Я должна была увидеть Амалию Клаверти. Я беспрепятственно поднялась на третий этаж, секретарша доложила обо мне. Я не сомневалась, что она примет.
Нет, теперь я не боялась. Меня больше ничто не с связывало ни с Центром, ни с социальным департаментом. Я была самостоятельной единицей, единственной владелицей и президентом компании «Сальвадор-групп», занимающейся разработкой сирадолитовых месторождений на территории Альянса. И дело разворачивалось небывалыми темпами. Фирелу понадобился лишь месяц, чтобы все оформить. И уже два месяца геологическая разведка колесила по всему Альянсу. Но я больше не видела его с того дня, когда все закончилось. Лишь вела переговоры через коммуникатор. Он сдержал слово и не появлялся в квартире до тех пор, пока я не получила возможность съехать. Но я каждый день получала цветы. Целые охапки. Сейчас я получала их уже на свой адрес.
Амалия Клаверти сидела за столом у окна, утопая в мягком высоком кресле. Курила сигарету в длинном мундштуке. Все такая же. На первый взгляд. Но она будто поблекла, посерела. Может, просто лиловое платье совсем не шло. А может, я смотрела теперь на нее совсем с другой стороны.
Она поднялась навстречу:
— Мисс Глос, какая честь.
— Добрый день, миссис Клаверти.
Она сверкнула зубами:
— Вы по-прежнему хороши. Чем обязана удовольствию видеть вас?
Я усмехнулась:
— Хотела посмотреть вам в глаза.