Данила фыркнул. Даже тут я не понял, оскорбили его мои слова или же позабавили.
– Не вижу здесь никаких противоречий. Я могу назвать панков «панками» потому, что я всю жизнь живу среди них. Я – один из них. Из моих уст это не звучит так мерзко, как, это, из уст жителей Нижнего города. Вы с такой ненавистию и презрением это произносите, оттого мне и противно. А по поводу твоего отца… да, я ненавидел его. Но только мне было дозволено решить, жить ему или умереть, ведь я однажды спас его. А это значит, что его жизнь отныне, это, принадлежала мне. Только я решаю, кого мне спасть, а кого, это, убивать.
– Как-то слишком высокомерно… ну ладно… черт с тобой. Тебя не переспоришь и не переубедишь. Лучше расскажи, что задумал Ледяной король? Почему они так сильно хотят тебя?
– Господи, ты хоть иногда задумываешься, что ты несешь? – панк схватился за больную грудь, морщась, – землю они, это, хотят уничтожить, вот что им нужно.
Я опешил. Много чего предполагал, но чтобы такое…
– В смысле? Как так?
– Ай, – Данилу скрутило болью. Он вцепился пальцами в стену, опираясь на нее, – сука, как больно…
Я заметил проступающую кровь на белых бинтах.
– Да у тебя раны открылись, – я тут же подскочил к нему, придерживая.
– Да отстань ты… – он стряхнул меня, – конечно, открылись. Ты, это, попробуй блин постреляй из обреза, когда и так еле шевелишься.
– Зачем тогда…
– Затем, чтобы нас тут с тобой заживо не сожрали. Если тебя устраивает быть «принцессой», то меня – нет. Стоит хоть чуть показать врагу слабость, то все. Готовься быть сожранным живьем.
– Я думал, мы с ними в одной лодке.
Данила фыркнул:
– Поменьше думай, «принцесса», – он снова поморщился, – тащи морфий.
– Может лучше…
– Тащи, говорю, еще одно слово, и я и тебе врежу, поверь. У меня, это, буквально пара минут, чтобы ширнуться, пока этот ушелпок Кирилл не припер сюда свои булки. Так что, шевелись, «принцесса».
– Ты-то хоть не называй меня так, – недовольно буркнул я, шаря в столе в поисках морфия.
– А ты, это, повода не давай.
Я закатил глаза, сдаваясь. Сейчас с ним препираться бесполезно. Я нашел несколько шприцев, уже заполненных морфием. Как предусмотрительно. Там же, возле них, был короткий жгут.
Не успели мы сделать инъекцию и снять жгут с руки Данилы, как в дверь снова постучали. На этот раз более деликатно.
Данила кивнул мне, давая добро открыть. Сам он вальяжно уселся в кресле, накрываемый действием морфия.
Я распахнул дверь, впуская внутрь Кирилла. Он был один.
– Позволишь войти? – поинтересовался Ледяной король.
– Чего тебе? Что, твои шавки уже наябедничали?