— Вот уж чего я не боюсь, так именно этого. Он же не придет.
Марина задумалась, вспоминая.
— Мне очень трудно объяснить, почему он так поступил. Ума не приложу! Наверное, случилось что-то невероятное. Я ни разу не видела его таким влюбленным.
Она очнулась от раздумий и встревожено посмотрела на Нику. Выражение лица у той было такое, словно ее терзала ужасная зубная боль. Тогда Марина в спешном порядке прервала цепь своих рассуждений.
— Он опять звонил родителям?
— Не знаю, — Ника стала безразличной. — Я очень давно к ним не заходила. Зачем? Похоже, для меня по-прежнему не находится никакой информации. Собственно, у меня ведь тоже есть телефон.
Но Марина не переняла ее зло-ироничный тон, а продолжила все также задумчиво:
— Я знаю, Степа всегда был странным. Но, по-моему, он никогда не был подонком. Насколько я помню…
Ника решила не дожидаться продолжения.
— Достаточно нам предаваться воспоминаниям, словно мы древние старушки. Скоро придет Стас. И разве можно о чем-то сожалеть, имея такого парня!
Марина без энтузиазма отнеслась к столь радостно преподнесенной подругой радужной перспективе.
— Ника! Но ведь ты его не любишь.
— Мне с ним хорошо. Мне нравиться быть с ним, — искренне объяснила Ника и тут же усмехнулась. — И вообще, что за дурацкое слово «любишь»! А кто знает, что оно по сути означает! Может, как раз то, что я чувствую? Я рада, что он есть у меня. Он ведь не только красивый.
— Он еще и хорош в постели, — высказала Марина быстро, резко и зло.
Ника не ожидала. Почему она так? Ее задели Никины размышления по поводу слова «любить»? Или восторженные отзывы в адрес Стаса? Отчего в ее голосе оказалось столько неприязни, а в словах столько желания унизить Нику?
— Допустим, — с той же неприязнью согласилась Ника, но мгновенно перестала обижаться и добавила: — А я раньше думала: как можно спать с кем-то рядом? Кто-то мешается под боком. Я и не подозревала, что это просто замечательно, когда есть, кому мешаться. Чувствуешь себя сильнее и лучше.
— Правда? — тихо уточнила Марина своим обычным звенящим от любопытства и внимания голосом. — Мне трудно об этом рассуждать, у меня никакого опыта.
Ника не удивилась, не поразилась, она погрустнела.
— Знаешь, наверное, я просто глупая дура, что соглашалась. Кажется, отдаешь всю себя, большего и быть не может. А тебе взамен — пламенный привет! И как бы там, в процессе, не было чудесно, под конец гнусно и гадостно до невозможности, — она яростно сверкнула глазами. — Лучше, конечно, совсем не спать. Но уж если спать, то не любить. Только для удовольствия. Или успокоения.