– Рапунцель, – проговорила я.
– Что?
– Ничего.
Молча мы потащились по следующему полю. Оно выходило к реке, и столбы забора торчали из воды, как сваи.
Примерно на середине поля пылающая во мне ярость погасла, оставив только тлеющие угли.
Мы пересекли тропинку и остановились у огромного тиса. Здесь мы с Дейзи часто сидели, когда были маленькими. Корни тиса оплетали берег. Они были сухими и пыльными, как будто тис выпил весь паводок до капли. На стволе запёкся красноватый древесный сок. Я подумала, не стоит ли устроиться здесь и поспать несколько часов, но Ноа шёл вперёд, его туфли мелькали впереди. И я, прихрамывая, следовала за ним, еле переставляя почти босые ноги.
Я вспомнила, как на прошлой неделе он ухмылялся, проезжая в сент-дэвидском микроавтобусе мимо меня и моих друзей. Зачем я только тратила силы на его спасение? Я стала вспоминать все слова, которыми я его обзывала: гадёныш, жертва инцеста, слизняк, – и придумывать новые.
Вслух я начала перечислять всех самых мерзких существ на земле:
– Таракан, скорпион, иглобрюх… Как там называются рыбы, которые прячутся в песке?
– Морские дракончики, – ответил Ноа.
– Да, точно, морской дракончик, птеродактиль, варан, борщевик…
– Ты чего? – спросил он.
– Думаю про всякую гадость, – ответила я.
– Заплесневелый сыр, школьный пудинг с салом, микстура от кашля, особенно бабушкина креозотовая. Шерстяные носки для регби, шерстяные шорты для регби, регби, латынь, учитель французского мистер Декстер, спортивный зал, когда в тебя стреляют… А что?
– Ничего, – ответила я. Всё это было мне незнакомо – латынь, шорты для регби, даже пудинг с салом. Мы вели совершенно разный образ жизни.
– Вот, – он остановился. – Наконец-то, лесопилка.
И мы оба издали долгий вздох облегчения.
Когда мы вошли во двор, катившийся по дорожке пикап Дейва заскрипел тормозами и остановился.
– Ноа! Вив! – закричал Дейв, распахнув дверцу и выскакивая к нам, не заглушив мотор. – Что происходит?…
– Дейв! – крикнул Ноа, бросаясь к нему без оглядки. – Дейв! Забери меня домой!
Он протянул руки, как будто хотел, чтобы его обняли.
Но Дейв увернулся от него и неловко засмеялся.
– Я лучше вызову полицию. Заходите, сушитесь. Что это на вас надето? У меня есть печенье. Сейчас проверю, не скисло ли молоко – можно будет сделать чаю.
Он отпер дверь в здание и пропустил нас внутрь. На лесопилке было тепло – в углу обшитого фанерой кабинета в печи тлели угольки. Мы поспешили к ней и стали греть руки.
– Как здорово! – сказала я. – Спасибо!
Не глядя на нас, Дейв поставил чайник. Затем подбросил в печь кучу щепок – пламя рвануло вверх, стало вдвое теплее. Дейв нервничал – наверно, потому, что не очень-то привык к людям, обычно он здесь совсем один, ведь сюда толком никто не заходил. Когда мы были маленькими, он нас вообще сюда не пускал.