— Всё в порядке? — спросила я, поправив причёску у зеркала. — Так тихо…
Ленка закусила губу. Из двери высунулась Юлька, окинула меня странным взглядом и снова исчезла в комнате.
— Понимаешь, я тут подумала… — подруга смотрела себе под ноги. — Три года прошло. Пора забыть старые обиды и помириться. Зачем держать в себе этот негатив?
— Ты о чём вообще?
Стоило переступить порог гостиной — и необычная тишина, волнение Ленки, её непонятные слова получили объяснение. За накрытым столом лицом к двери сидела… Маринка. Эта гадюка! Предательница!
— Что… — от нахлынувших чувств потемнело в глазах. — Что эта тварь здесь делает?
В сердце словно вонзили раскалённую иглу. К горлу подкатила тошнота. Я даже слегка согнулась, будто меня ударили в живот. Три года, говоришь, прошло? Я не простила. Не простила. Не забыла. И вряд ли уже когда-нибудь прощу и забуду. Воспоминания обрушились, яркие, мучительные. Вскрыли едва зажившую рану.
— Тварь? — Маринка в ярости вскочила со стула. Щёки вспыхнули возмущённым румянцем. — Я тварь? Ты меня, сука, чуть на тот свет не отправила, а тварь — я?
— Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь! — попыталась вмешаться Кристина, но нас уже несло.
— И жаль, что не отправила.
— Да, чтоб ты сдохла, синий чулок, никому не нужный!
— Тихо! Угомонитесь! — подруга вцепилась мне в плечо, а я поняла, что плачу — от ярости, от обиды, от потрясения, от того, что меня опять предали. На этот раз — Ленка, тем что не предупредила, подставила. Почувствовав в уголках губ солёную влагу, я испытала укол унижения и разозлилась ещё больше.
— Зачем? Зачем ты её позвала?
Три года я собирала себя по кусочкам, снова училась дышать полной грудью, радоваться мелочам, радоваться в принципе, день за днём вытаскивала себя из болота апатии, и вот теперь равновесие, достигнутое с таким трудом, пошатнули. Броня, которую я нарастила, на поверку оказалась не прочнее ореховой скорлупы. Я чувствовала себя моллюском, вытащенным из раковины.
— Мы же так дружили в школе, — мямлила Ленка. — Так дружили. Втроём. Я хотела нас помирить. Ну что вы, в самом деле? Квиты же. Квиты. Она у тебя жениха увела, ты её чуть не отравила. Ну? Пора закопать топор войны. Сядем, чайку попьём, винишка, поговорим.
Я покачала головой и развернулась, чтобы уйти. В спину ударило торжествующее: «А я беременна. Мы с Максимом ждём ребёнка. Максик меня на руках носит. Пылинки с меня сдувает. Мы так счастливы».
«А ты одна, одна, одна… » — повисло в воздухе невысказанное.
Часики тикают, часики тикают...
Спускаясь по лестнице, я ничего не видела из-за слёз.