Было ли то лето теплым или холодным, дождливым или солнечным, трудно теперь сказать. Помню только, что в отпуск я так и не пошел и Сереге так и не позвонил. Впрочем, и он мне тоже. Это было похоже на разрыв дипломатических отношений, но меня такое положение дел устраивало. Память услужливо подсовывала его неблаговидный поступок по отношению ко мне, и это было очень удобно. Постепенно я не то чтобы успокоился, но пришел в некоторое равновесие. Время бежало, обрывая на календаре не дни, но недели. Незаметно подошла осень. Но и она куда-то торопилась. Позвонил Игорек:
- Здорово, Максим! Ты куда пропал, дружище? Ни слуху от тебя, ни духу.
- Здорово, Княже! Здесь я. Мало-мало совсем заработался. Так завертелся, что иной раз не помню, как меня зовут. Как дела?
- Дела у прокурора, у нас делишки. Хотя не без новостей.
- Хоть хорошие новости?
- Сына я родил. Прикинь?! С-Ы-Н-А!
- Да ты что?!!! Когда это вы успели, стахановцы вы наши?
- Уметь надо! Нам-то уже полгодика.
- Вот это да! И ты скрывал... Как назвали наследника-то?
- Никитой.
- Хорошо назвали, по-богатырски.
- Он и есть богатырь, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А ты там не женился случайно?
- Не-а.
- Смотри, останешься в старых девах. А то давай, мы тебя женим. Невесту найдем подходящую.
- Но-но, не заговаривайся. Сам в капкан попал, и меня хочешь для компании рядом посадить? С каких это пор ты свахой заделался? – я даже засмеялся, так это было на него не похоже. А он вдруг погрустнел и посерьезнел:
- Слушай, а ты с Серегой давно общался?
- Давно. А что?
- Значит, ты ничего не знаешь?
- А что? Что-то случилось?
- Случилось. – Он помолчал, а потом сказал, как выдохнул: - Наташка в психушке. Они это долго скрывали, а потом Серега раскололся.
Я боялся выдохнуть. Спросить, почему, я не мог. А вдруг Наташка все-таки оболгала меня, и как я тогда бы выглядел? А Игорек продолжал:
- Но это не телефонный разговор. Слушай, давай где-нить пересечемся? Посидим, покалякаем.
- Давай. Говори, где и когда. – Я почему-то был уверен, что он меня пригласит к себе, но он предложил ресторан.
Как говаривал Отец всех народов, «Обстоятельства уходят, а факты остаются». Обстоятельства ушли, а факты остались, и они меня не красили.
- Не поверишь, чувак, как я рад тебя видеть! – Игорек полез обниматься, хлопал меня по спине, а у меня от его слов словно камень с души скатился. Значит, он был не в курсе.
Первая была, естественно, за встречу, а вторую я предложил выпить за сына. Мы выпили. Игорек полез в карман и извлек оттуда небольшую пачку фотографий Никиты. Мне почему-то всегда казалось, что дети до года – бессмысленные розовые личинки, чьи функции заключаются в том, чтобы есть, пачкать пеленки и орать. С фотографии на меня смотрел улыбающийся мужичок с хитрющими глазами и внушительными кулачками. Игорьковое отцовство было очевидным, а сам папаша светился. И я понял, как для него это важно, и как он горд и счастлив.