- Я все время думаю о нем. Иду на работу и прикидываю, когда его на коньки ставить, а когда на лыжи. Моюсь в душе, а сам мечтаю, как мы будем ездить на рыбалку. Я даже список детских книг пишу, которые ему надо будет прочитать. Марина уже маракует насчет музыки, а я против. Не мужское это дело. Сначала спорт. Здоровье прежде всего. Ты же знаешь, мы с Маринкой не очень-то ладили с самого начала. Я дурил много...
Я слушал его, ожидая того момента, когда он начнет рассказывать, что же произошло с Наташей.
- И вот, представляешь, я, наконец, им дозваниваюсь, и Серега мне говорит, что Наташа в психушке. Он, конечно, догадывался о нашем романе, и винит во всем меня.
- Он что, так и сказал, что винит тебя?
- Нет, так прямо он не сказал. Понимаешь, как получилось... Я позвонил поздравить ее с днем рождения. Позвонил так, чтобы было поздно приглашать. Она даже толком говорить со мной не стала, сразу начала плакать... И мне, дураку, надо было приехать к ней, но я не мог бросить Маринку. А она, Наташа, была дома одна. Серега со Светкой уехали на свадьбу в Вильнюс. И вот она одна, у нее истерика, а я обозлился и наговорил ей лишнего. Но этого Серега не знает. Ну, что я наговорил лишнего. Он сказал, что, когда они приехали, она уже не могла остановиться. Сдуру вызвали неотложку, а у тех всех лекарств - глюкоза да анальгин. Серега с ними побазарил, эдак по-барски, как он это умеет, ну они и вызвали психиатрическую неотложку. Якобы угроза суицида. А те ее забрали. Серега вызвонил мать. Пока туда-сюда, несколько дней прошло. Мать прикатила, нажала на все кнопки, Наташку вытащили, а она молчит. – Игорек опрокинул рюмку. Зубы у него стучали. – Потом они ее по блату устроили куда-то, она там полежала, и у нее улучшение какое-то наметилось. Забрали домой. Дома вроде бы она ничего, оклемалась, усыпила бдительность, а потом взяла, да и ушла из дома. Три дня ее искали... Вернулась сама, а руки все исколотые. Где-то наркоту добыла. Мать была в шоке и отправила ее обратно, в клинику. А он мне все это рассказывает, как будто по морде бьет... А я даже не могу ему теперь позвонить, чтобы узнать, как она...
Узнать, как она, я тоже не мог.
Мы в нашем поселке почти не слышим дорогу. Изредка доносится звук далёкого поезда, но он, скорее, действует умиротворяюще, нежели раздражающе. Я объездил полмира и могу в любой день выехать практически в любую точку света, стоит только захотеть, но почему-то всегда страшно завидую этим пассажирам в ночном поезде, мчащимся именно сейчас в какой-нибудь Владивосток или Красноярск...