Но чем дальше в лес забредала жизнь, тем меньше оставалось времени и сил на хобби. Так хорошо начинавшаяся история с моим последним прибором, закончилась плачевно: его разработку перехватило другое ведомство. Нас слегка помурыжили какое-то время, а потом не то что не дали обещанных единиц и средств, но и даже запамятовали символически премировать. А вскоре перебои с зарплатой добрались и до нас, ящик зачах, захирел и благополучно сдох. На руках у меня остались бабушка и потерянные в этой новой жизни родители, бывшие уважаемые остепенённые научные работники, все трудные накопления которых в свое время плавно превратились в стоимость семи батонов докторской колбасы...
Искать работу по специальности я не стал, потому что в нашей области положение дел везде было примерно одинаковым. Попробовал озадачить друзей и знакомых, но и у них был не сахар. Те, которые успели подсуетиться под распил бабла, тряслись от страха и держались за свои места обеими руками. Им конкуренты были ни к чему. Другие же разве что не торговали собой. Слава богу, я не стал звонить Игорьку, потому что как-то раз он позвонил сам и рассказал ужасные вещи. Его жена Марина, памятуя о его былых доблестных похождениях, дабы привязать мужа к себе окончательно и бесповоротно, ухитрилась залететь и родила ему двойню как раз в то время, когда его сократили. Денежные запасы очень быстро истаяли, и когда жрать стало нечего, он согласился на предложение тестя пристроить его к делу. А дело заключалось в торговле яйцами. Сам Игорек не торговал, но развозил их по точкам. Однажды он попал в небольшую аварию, и все бы ничего, да товар изрядно поколотился, а платить было нечем, и его поставили на счетчик. Ему даже приходилось какое-то время скрываться, но потом каким-то образом все утряслось.
- И теперь я на стареньких жигулях тестя бомблю по ночам. Если удается пробиться на вокзал или к гостинице развозить проституток по клиентам, то, считай, повезло. Короче, еле-еле сводим концы с концами. А днем бомбит тесть.
От Игорька же я узнал, что и у Сереги не все сахар. Он вложил в банк все сбережения семьи, а банк, естественно, оказался пирамидой. Родителей умело подсидели, и они оказались не у дел. Теперь все они живут в одной квартире, собачатся и не дают друг другу житья. Я спросил его о Наташке, но он ответил, что Серега только сказал, что там все плохо.
У нас тоже дело обстояло не лучшим образом. Ушли из нашей жизни неожиданные визиты друзей, веселые праздничные застолья, поездки в отпуск, осенний подписной ажиотаж, с ним - «Наука и жизнь», «Вокруг света», «Литературка», «Иностранка», «Новый мир», «Огонек». Мало помалу режим жёсткой экономии начал стирать грязной тряпкой с наших интеллигентских «Я» некоторые третьестепенные моральные устои, затем добрался до второстепенных, и однажды, когда нам пришлось всей семьей собирать мелочь по карманам пиджаков, курток, зимних пальто, шуб, старых сумок, чтобы наскрести на день насущный, я понял, что готов сдаться и пойти в криминал. И самое интересное, что даже не похолодел от этой мысли. Но и в криминал вот так запросто тоже не влезешь. Ты же не подойдёшь к компании быков и не скажешь: «Товарищи бандиты, возьмите меня на работу»... И к солидному мафиози тоже с этим не обратишься... Я стал обдумывать планы разнообразных способов добычи денег, и таки несколько интересных мыслей пришли ко мне в голову, но над этим надо было трудиться, и это требовало времени и средств, а кушать хотелось сейчас. Золота у нас не водилось, потому что мама принципиально считала побрякушки мещанством. Не было машины. Библиотека наша состояла, в основном, из теперь уже никому не нужной классики и спецлитературы, да и книги особо никому не были нужны. Одним словом, продать было нечего, разжиться деньгами не было никакой возможности. И бабушка сказала: