— Да сделаю, — усмехнулся александрос Орестиды. — пошли Лапушка, посмотрим, что у них горит, а потом будем с Фифой разбираться.
Лаконцы арендовали целый двухэтажный дом с колоннадой. Пожар уже был потушен, следы разрушения были хорошо видны, они в развалинах покоились на земле, и явно крыло дома обрушил не пожар…
— Всё-таки взорвал, — хмыкнул муж обращаясь к Данае, — что он сказал?
— Что переложил, — женщина рассматривала полученную домом травму. Сейчас так же они изуродуют свой жуткий сарай. Хорошо хоть сын не погиб. Муж выписал из Самофракии учителя из младших иер, и вот до чего это довело. Надо гнать этого недоучку, именно он пристрастил Фифу к пиромании.
Они с мужем стояли за деревьями, чтобы лаконцы их не заметили. Деревья для додонских жрецов второй дом, родная стихия, каждый листик, каждая веточка — всегда помогут, подскажут, всегда спрячут. Муж встряхнул волосами, сосредоточился, перебирая в пальцах тонкие ветки рядом растущего кустарника, его взгляд стал отстранённым, а глаза совсем чёрными. Данная прижалась к дереву, почти слившись с ним, чтобы не мешать его работе, и не дать никому помешать. Андромен, он же александрос Орестиды, передавал картинку разрушения лаконского дома басилевсу. Филипп хитрый, умный, осторожный, он найдёт, как воспользоваться информацией. Муж протряс головой, разрывая контакт, и они удалились, оставаясь так же незамеченными. Пироги!!!! Данная вспомнила о тесте, осадили ли его, или оно уже вылезло из кадушки… Всё сегодня из-за Фифы наперекосяк.
Как ни странно, в доме нашёлся кто-то умный, кто осадил живую массу теста, и пока муж порол сына, Даная занялась витушками. Была слабая надежда, что и педагогу перепадёт. Этот хитрый деревенский парень из Пеонии, проданный родителями из-за нищеты, слишком дорожил своей шкурой и всегда исчезал от наказания. Но именно аристократия всегда порола своих детей, как сидоровых коз, у деревенских жителей это было не в ходу. Хорошо бы ещё этого самофракийского иеру выпороть, который сына всей этой дури научил. И как ещё он жив остался…
К обеду в дом начали собираться. Накрывая большой стол, Даная кинула взгляд на обломки многострадального сарая, подкрашенные мужем огнём для большего сходства и удобренных перепелиными перьями из Фифиной подушки. Пусть теперь так спит. Рядом она заметила несколько шмыгающих лаконцев, пришли удостовериться… Сухенькие, поджарые лаконцы резко выделяются на фоне рослых местных жителей, так что перепутать невозможно.
Понаблюдав хихикая за ними, из узких окон столовой, Даная наконец занялась подготовкой стола к обеду. Отделанная дубом столовая начала нагреваться от печного жара, проведённого под сидениями. Домовые люди начали накрывать стол. Женщина проверила чистоту лестницы ведущей на подиум столовой. Под подиумом уже равномерно расходилось тепло. В центре подиума столовой начинался амфитеатр в одну скамью, спускающийся к монументальному столу. Благодаря такой планировке, вокруг стола образовалось овальное пространство, отделанное дубом. Войдя в столовую, по лестнице на подиум, все мыли ноги и, готовые к трапезе, спускались к столу. Вообще, по отделанному разными породами дерева дому было очень приятно ходить босиком. При тепле и прогретых трубах, печным отоплением, запахи древесины смешивались и действовали успокаивающе и расслабляюще. Казалось, что находишься в волшебном солнечном лесу, наполненном светом, запахами и вкусом друидического мира. Тепло отполированного дерева обволакивало, не тронутые и не повреждённые фактуры деревьев, только выделенные человеком, создавали ощущение надёжной защищённости родного гостеприимного дома, наполненного любовью не только человеческой, но и природной.