На обед семья стала стекаться в столовую. Аминтор, занятый делами, прислал детей, чтобы не остались голодными. За руку с Илькой пришёл и худенький Сурик, сын Филиппа. Кормишь его, кормишь, а он от всего отказывается: вдолбил себе оставаться в одном весе, ещё и взвешивается по три раза на день, сидит на диете, чтобы участвовать в скачках, ходит голодный, как козёл траву жуёт. Данная неодобрительно покачала головой, стараясь положить мальчишке хоть какого-нибудь мяса, кроме чисто растительной пищи, что он себе набросал. Сделав бровки домиком, Сурик умоляюще посмотрел на неё, и шмыгнул носом, а глаза голодные — голодные.
— Всё, хватит! — Даная ударила по столу рукой, — Калка, налей ему похлёбки и мяса кинь побольше, и если не съест, я сама его выпорю.
Фифа захихикал. Он сидел очень аккуратно, не откидываясь на больную спину. Вот кого пори не пори, всё как с гуся вода…. Ну что за парень. Старшие у неё поспокойнее, а что Фифа, что Илька, да и вообще вся их компания…, выпороли, одёрнулись и дальше побежали, как ничего и не было. А Илька и того хуже, если будет считать, что делал всё правильно, несмотря на наказание, продолжит и переубедить его, доказать, что не прав, уж очень сложно, настолько упёртый, взял в себя упрямство у матери покойной и отца и развил… Старшие были значительно спокойнее, хотя, если Кока уж что и вытворял, то хоть стой, хоть падай… Когда он тайком на корабль пробрался, хотел моряком стать и уплыл, она чуть не рехнулась. Все Эги на ноги поставили, ребёнка искали. Муж тогда саллиев организовал, иер додонских, его искать. Иеры выпустили зов деревьев, чтобы даже щепочка отозвалась, если сын к ней прикоснётся. Деревяшка-то везде есть, не мог он в быту с ней не столкнуться. Как от поискового заклинания заголосила плывущая бирма, на которой он был, корабль же деревянный, жрецам удалось её вернуть. Команда тогда радостная этому была. Вон, брат Пармений, всех своих парней порет скопом, не разбираясь в их шалостях, кто прав, кто виноват, они просто после наказания все веселятся. И куда это молодёжь катится…
Данная потянулась налить себе сока из изящного серебряного кувшина с крышкой, стоящего около мальчишек. Культурой и воспитанием они прям блистали. Илька, расставя локти, жадно, с удовольствием потреблял похлёбку. Да, внук отличался высокой внутренней культурой, только скрытой очень глубоко.
— Иль, локти подбери, Фифу пришибёшь, — Даная разливала похлёбку Аминте, его жене, внукам. Аминта поднявшись, бряцая перугами, потянулся к квашенной капусте, обильно сдобренной специями и пряностями.