Та же убо наченшись войне, еже на германы,[134] о семъ же убо напреди слово пространнейши ся явитъ, попу же Селивестру и с вами, своими советники, о томъ на насъ люте належаще;[135] и еже убо согрешений ради нашихъ приключающихся болезнехъ на насъ и на царице нашей и на чадехъ нашихъ, и сия убо вся вменяху аки ихъ ради, нашего к нимъ непослушания сия бываху. Како убо воспомяну, иже во царствующий градъ с нашею царицею Анастасиею с немощною от Можайска немилостивное путное прехождение?[136] Единаго ради мала слова непотребна! Молитвы же убо и прехождения по святымъ местомъ, и еже убо приношение и обеты ко святыне о душевномъ спасение, и о телесномъ здравие, и о всемъ благомъ пребывании нашемъ и царицы нашея и чадъ нашихъ, и сия вся вашимъ лукавымъ умышлениемъ от насъ отнюдь взяшася, врачевстей же хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.
И сице убо намъ в таковыхъ зелныхъ скорбехъ пребывающимъ, и понеже убо такова отягчения не могохомъ понести, еже не человечески сотвористе, и сего ради, сыскавъ измены собаки Алексея Адашова со всеми его советники, милостивно ему свой гневъ учинили,[137] смертные казни не положили, но по рознымъ местомъ розослали, попу же Селивестру, видевше своихъ советников ни во что же бывше, и сего ради своею волею отоиде, намъ же яко благословне отпустившимъ,[138] не яко устыдившеся, но яко не хотевшу ми судитися зде, но в будущемъ веце, пред агньцемъ Божиимъ, еже онъ повсегда служа и презревъ лукавымъ своимъ обычаемъ, злая сотвори ми; но в будущемъ веце хощу судъ прияти, елико от него пострадахъ душевне и телесне. Того ради и чаду его сотворихъ и по се время во благоденстве пребывати,[139] точию убо лица нашего не зряй. И аще убо подобно тобе хто смеху быти глаголетъ, еже попу повиноватися? И понеже убо до конца не весте християнского мнишеского устава, како подобаетъ наставникомъ покарятися, понеже бо немощни бысте слухи, требующе учителя лета ради, и понеже бысте требующи млека, а не крепки пищи, сего ради тако сия глаголетъ. И того ради убо попу Селивестру ничего зла не сотворихъ, якоже выше рехъ. А еже убо мирскимъ, яже подо властию нашею сущимъ, симъ убо по ихъ измене, тако и сотворихомъ: исперва же убо казнию конечною ни единому коснухомся, всемъ же убо, иже к ним не приставше, повелехомъ от нихъ отлучатися и к нимъ не приставати; и сию убо заповедь положивше и крестнымъ целованиемъ утвердихомъ; и понеже убо от нарицаемыхъ тобою мучениковъ и согласныхъ имъ наша заповедь ни во что же бысть и крестное целование преступивше, не токмо отсташа от техъ изменниковъ, но и болми начаша имъ помогати и всячески промышляти, дабы ихъ на первый чинъ возвратити и на насъ лютейшее составляти умышление; и понеже убо злоба неутолима явися и разумъ непреклоненъ обличися, — сего ради повинные по своей вине таковъ судъ прияли.