А ласкатели советуют при присезе
[1228] окаянным не знатися не токмо съ други и ближними, но и самых родителей, и брат, и сестръ отрицатися, но точию мучительскую скверную тайну хранити и во всем, против совести и Бога, волю его исполняти.
Господь повелевает врагов любити и гонящих благословляти, злодействующих не отомщевати.[1229] А ласкатели советуют при присязе друговъ ненавидети, неповинных обидети и грабити, доброхотствующих и душу за царя и за общую вещъ[1230] полагающих закалати, яко агнецовъ, и различними смертьми разтерзати. Не палачами[1231] таковые действующе, но самым руки кровавить и резати человековъ по составом. На таковых всех и такъ пресквернейшихъ делехъ присегати[1232] повелевают и страшным знамением Христа нашего таковые утвержают и печатлеют и сицевые претягчайшие, и зверем неподобные дела. А что глаголю зверем. А ни самым демоном! Бо и беси бесов любят, точию злости их на человеческом роде исполняют. Таковы добры думы[1233] ласкателей, отворящему цареви уши имъ! Удобнейше смрад безумному некоему печатати златымъ перъстенем, нежели печатью Христа нашего таковые прескверънейшие печатлети.
Что же по сих? И во яковые прибытки производятся советы ласкателей?[1234] И послушающей их царь что получает? И яко въ возмездие от Бога приемлеть, умиленное и жалостное ко слышанию (егда наши малые остатечные отечества разорил и овые собе побралъ, овые варваром подавал)? Тогда Богъ воскоре на отомщение въстает и, не обинувся, воздает (еще ко исправлению подвижуще человека преступлешаго). Град Москву, многонародный и преславный въ вселенной, варваръскими руками сожьжен быти внезаапу попущается;[1235] и за два, або за тры часы зельним пламенемъ потребляется со множайшими церквами Божиими и со бещисленными народы хрестиянскими, и с чиноначалники обоих чиновъ, мирскаго и духовнаго; внезапу, аки берние по пути, поглажается умиленъне и слезне. Окресные же веси и грады пленятся, и множество святых монастырей разгоряется, и во пленъ люду хрестиянского бещисленные множества, аки скоти, чредами гонятся.
Ибо воскоре безчеловечие царево и единонравных его от Бога обличается на образ хотящим беззаконовати. Таковые он мзды ему служащим воздалъ, так отечество украсилъ, так ко единоколенным доброт показалъ, таковую ко единоязычнымъ ему любовъ простеръ! Таковые суть ласкателей[1236] плоды и таковы полезны советы, и в таково зло возрастают, безпрестанне ложные во уши царей шепъчуще.
И мне же, нещасливому, что воздалъ? Матерь ми и жену, и отрочка единаго, сына моего, в заточению затворенных, троскою поморил. Братию мою, единоколенных княжат ярославских, различними смертьми поморилъ, служащих ему верне, имения мои и их разграбил. И над то всегорчайшего, от любимаго отечества изгнал, от другов прелюбезных разлучилъ.