О Витофте[73]
Потомъ же веде ея въ место мучениа, и многи виде тамо въ мукахъ, ихже сложиша по житию, — и обретеся истинна. Виде тамо во огни человека, велика суща въ здешней славе, латыньския веры суща, и мурина страшьна,[74] стояща и емлюща клещами изо огня златица, и въ ротъ мечюща ему, и глаголюща сице: «Насытися, окаанне!» И другаго человека, въ сей жизни прозваниемъ Петеля, иже у велика зело и славна человека любимъ бе, и отъ таковыя притча неправедно стяжа множество богатьства, — и того виде нага и огоревша, яко главню, и носяща обоими горьстьми златица, и всемъ глаголаше: «Возмите!» И никтоже рачаше взяти.
И сиа показана бысть человеческимъ же обычаемъ, яко неправды ради, и лихоимства, и сребролюбиа, и немилосердиа таково осужение приаша. Тамо бо осуженныи не имуть ни златиць, ни сребрениць, и даемы — никтоже требуетъ ихъ взяти, но показа Господь темъ образомъ, чего ради осужини быша; не точию же техъ, но и добродетели прилежащихъ телеснымъ образомъ показуетъ, чесо ради спасени быша.
О милостыни
Глаголаше же и се блаженый отец нашь, яко: «Можетъ и едина милостыни спасти чловека, аще законно живетъ. Слышахъ некоего чловека, яко до скончаниа живота творяше милостыню, и, скончавшуся ему, — якоже некоему откровено бысть о немъ, — приведенъ бысть къ реце огненей, а на другой стране реки — место злачно, и светло зело, и различнымъ садовиемъ украшено.[75] Не могущу же ему преити въ чюдное то место страшныя ради реки, и се вънезапу приидоша нищихъ множество, и предъ ногами его начаша ся класти по ряду, и сътвориша яко мостъ чрезъ страшную ону реку — онъ же преиде по нихъ въ чюдное то место».
Можаше бо Богъ и безъ моста превести реку ону. Пишетъ бо о Лазаре: несенъ бысть ангелы на лоно Авраамле, аще и пропасть велика бе промежу праведныхъ и грешныхъ, и не потребова мосту на прешествие; но нашая ради пользы, таковымъ образомъ показа осужение грешныхъ и спасение праведнаго, яко да увемы, чесо ради осужени быша, такоже яви, чесо ради праведный спасенъ бысть.
Подобно тому и въ «Беседахъ» Григориа Двоесловца писано: чрезъ реку огненую мостъ,[76] а на немъ искусъ, грешныи же въ томъ искусе удержани бываху отъ бесовъ и во огненую реку пометаеми; а на той стране реки тако же место чюдно и всякими добротами украшено. Праведнии же не удержани бываютъ темъ искусомъ, но со многимъ дерзновениемъ преходятъ въ чюдное то место. И ино многа тамъ писано и праведныхъ и о грешныхъ, по человеческому обычаю показаемо.
О князе Георгие Васильевиче[77]
Поведаша намъ ученици отца Пафнутиа: «Имяше убо обычай отець нашь преже утреняго словословиа въставати и Богови молитвы и пениа воздавати. И егда церковный служитель умедлить клепати,