«Я?.. Право, ничего…»
«Да? — она заливалась смехом. — У вас глаза, как у Андрия Бульбы, когда он на панночку смотрит! А знаете что — идите тоже искупайтесь! Теперь моя очередь сторожить».
«Нет, благодарю… Я… лучше после…»
«Да зачем же после?! — Снова серебристый беспечный смех, от которого его в дрожь бросало. — Смотрите, какое чудное солнце, вода такая теплая! Идите, идите!»
Владимир шел — не потому, что хотел купаться, но потому, что спорить с ней не мог, чувствуя невыносимое отвращение к собственному, становящемуся совершенно чужим голосу, к этому содроганию в груди, к горячему поту на спине. Почти бегом он влетал в воду, с шумом сразу уходил на глубину, в зеленоватую стылую тьму, где едва просматривались темные очертания коряг и ленивые тени застывших возле них линей, а иногда — быстрая молния охотящейся щуки. Солнце пробивалось сквозь воду голубым дрожащим пятном; Владимир стрелой поднимался к нему наверх, вылетал на поверхность в столбе брызг, переплывал реку, борясь с довольно сильным течением и со страхом думая: как же она не боится? А потом медленно, не спеша возвращался и выходил на пологий берег: немного успокоенный, охладившийся, пришедший в себя.
Однажды во время очередного купания Владимира сильно снесло течением, но выбраться из реки и вернуться по берегу ему показалось постыдным (Янина никогда так не поступала), и он боролся с рекой довольно долгое время, чудом не утонув и совершенно выбившись из сил. Выйдя на берег на подкашивающихся ногах и думая только об одном — упасть на песок и так и лежать без движения до самой ночи, — Владимир неожиданно увидел в двух шагах от себя Янину. Она стояла и смотрела на него — раздетого, мокрого, тяжело дышащего.
— Янина… Янина Казимировна… — он едва мог говорить, страшно саднило грудь, дыхание то и дело прерывалось. — Зачем вы… Позвольте, я оденусь…
— Володя, к чему это фанфаронство? — тихо спросила она, подходя ближе и словно не замечая его обнаженного торса. — Вы должны были выйти из реки. Там, на излучине, просто страшное течение, я уже готова была прыгать вслед за вами…
С ужасом подумав о такой возможности, Владимир тем не менее сумел улыбнуться:
— И утонули бы оба… Ведь даже Северьяна не взяли с собой!
— Бр-р… Еще не хватало. — Северьяна Янина недолюбливала и ничуть этого не скрывала. — Все хочу спросить вас, Владимир, — для чего вы держите при себе этого разбойника с большой дороги?
— Он совсем не так плох, — пожал плечами Владимир. — Наверное, лучше все же брать и его. Может быть…
— Как знаете, — с неожиданной сухостью сказала Янина и, резко повернувшись, пошла к лошадям. А Владимир остался стоять — совсем растерянный, не понимающий, откуда вдруг взялся этот холодок в ее голосе.