— Мама, поиграй со мной, — голос Хьюго вывел Вивиану из раздумий. Она оторвалась от пергамента и посмотрела на сына, играющего в углу с камнями, которые никак не хотели складываться в пирамиду.
— Подожди, дорогой, я должна написать письмо, — начала Вивиана, но тут же отложила перо и улыбнулась: — Хотя возможно, мне нужен короткий перерыв.
Она поднялась из-за столика и присела к очагу, рядом с Хьюго. Мальчик быстро оправился от лихорадки и выглядел румяным и полным сил, но Вивиана все равно старалась, чтобы сын был все время рядом и она могла наблюдать за его состоянием.
Она гордилась Хьюго, в его хрупком теле билось дикое сердце. Когда он родился на свет, то очень громко кричал и тряс малюсенькими кулачками. За четыре года Хьюго хорошо усвоил, как подчинить этот мир своей воле. Вивиана старалась не поддаваться на его капризы, но это давалось ей тяжело. Даже дети старше его восхищались маленьким другом и повсюду следовали за ним.
— Во что мы поиграем? — спросила Вивиана, благодарная за возможность отвлечься от мрачных мыслей, преследовавших ее день и ночь.
— Мы будем защищать крепость, — серьезно сказал Хьюго, взгляд его блестящих глаз был направлен на груду сложенных камней. Мальчик разломал ветку на части и разместил их между камнями. — Палочки — это мои люди, они защищают стены. Я буду королем, а ты — моим оруженосцем, — сказал Хьюго и протянул ей ветку.
Длинные каштановые волосы падали ему на лицо. Он готовился ко сну, поэтому был одет в узкую ночную рубашку с длинными рукавами. Цветом волос и лицом Хьюго был очень похож на своего дядю Дунстана.
— Значит, я твой оруженосец? — Вивиана взяла тонкую ветку, на которой висели увядшие листья.
— Да, — Хьюго скрестил руки и выпятил нижнюю губу, совсем как недовольный король. — Ты должна делать то, что я тебе скажу.
Вивиана наблюдала, как ребенок серьезно погрузился в свою игру. Как намеренно выпячивал подбородок, как старался придать своему виду важность, как серьезно расставлял «людей» по «крепости». И все это напомнило Вивиане о ситуации, в которой она находилась. И самое ужасное было то, что она сама себя в нее и загнала.
«Если бы я осталась преданной своей сестре и боролась против власти Дунстана, то может быть, я смогла бы гордиться верностью своей семье. Но тогда пострадал бы мой сын. Почему из-за меня он должен терять и без того свое слабое положение благородного незаконнорожденного ребенка? К сожалению, будущее моего мальчика зависит от решения, которое я должна принять». При этих мыслях у нее на сердце стало тяжело от груза ответственности, которую она должна нести.