* * *
На шею девушке повесили мешочек с порохом. Им же был пропитан ее просторный балахон из плотной ткани. Руки связали вместе, зажав меж ладоней деревянное распятие. Даже грубость палача не лишила ее самообладания: белое полотно лица не смяла гримаса, а глаза и губы оставались сомкнуты до того момента, пока лестницу, частью которой в конце своего пути стала Анна Сонтаг, не приставили к столбу, вокруг которого уже плясали языки пламени. Она берегла зрение до этого времени, чтобы теперь рассмотреть в толпе отца. Ужас, охвативший ее от вида тысячеголовой толпы, польстил фанатичным судьям. В глазах встали слезы от дыма, но отец был ближе всех к своей дочери, не считая палача. Он стоял в установленных десяти шагах от кострища. Как писал Фетиз, бывший очевидцем описываемой церемонии, сорокапятилетний Карл Сонтаг в тот полдень иссох до состояния кураги. И не он один.
0
Почти две тысячи пар глаз, которым нет дела до Анны Сонтаг. Даже отчий взор был обращен ввысь, когда хор херувимов ознаменовал явление библейского папаши. Небеса разверзлись, демонстрируя безумной толпе дно колоссального тэцубина. Явление вызвало у нее не просветление, а недержание. Отец ведьмы упал в обморок еще до того, как показалась могущественная рука, занесшая чугунную благодать над лобным местом. С безупречной точностью поместив чайник на макушке столба, рука спешно воспарила кверху, назад в занебесную. Хина, жена всемогущего, достала из-за пояса своей юкаты свежий лист мяты, прижала его к ямочке под носом и облегченно вздохнула. Один инициативный пастор поспешил заверить собравшийся люд, что предвидел сие чудо. Народ расшумелся, чем привлек внимание Асано. Он, оперившись руками о печь, заглянул внутрь. В двух мирах воцарилась тишь неопределенности, священное безмолвие. Человечество вглядывается в Бога. Хозяин гостиницы в пригороде Осаки вглядывается в грудь средневековой еретички.
Толпа взвыла: «Это искра божья!»; Анна Сонтаг выкрикнула: «Это сексуальная объективация!»; Хина Тоура сказала: «Эта мята вызывает импотенцию»; Асано Тоура прошептал: «Эта шалава взывает к Дьяволу».
Ведьма горит. Чайник закипает.
Пятипалая, левая, твоя
Сразу после страшной аварии на трассе М-4 ты пытаешься открыть глаза, но их слепит – ясно только, что кругом белым-бело, – и кто-то басит над ухом: «Так, гражданин, вы меня слышите? Язык высуньте, если слышите». Ты с трудом показываешь кончик языка, и хирург – такие голоса бывают только у хирургов – вроде как зачитывает с листа, монотонно и быстро, что-то про аварию, что было лобовое столкновение, что ты не виноват, что «Форд» твой смялся гармошкой, что пуделю твоему трындец, карьере в органах, походу, тоже, потом перестает бормотать и как бы между прочим, живенько так говорит: «Вы потеряли руку, но не пугайтесь – нашлась. Она сейчас в реанимации. Да не дергайтесь. Все будет пучком. Слышите? Язык высуньте, если слышите».