В начале седьмого я входил в библиотеку. Вахтёрша встретила меня пустым взглядом. Я поздоровался, и только после этого она с обычной доброжелательностью поприветствовала меня. Зал был полон. Я ещё никогда не видел здесь такого количества людей. Стульев для всех не хватало, многие стояли в проходе и у окон, но это обстоятельство никого не удручало. Люди радовались встрече, переходили с места на место, гудели обрывками фраз, шуршали одеждами.
Ко мне пробрался Геннадий Григорьевич.
— Здравствуйте, Роман. Рад, что вы снова с нами.
— Здравствуйте. Я гляжу, у вас сегодня аншлаг.
— Конец дачного сезона, главная примета осени. И как обычно, совершенно об этом забыли. Опять стульев не хватает. Ничего, к следующему четвергу привезём несколько банкеток, составим дополнительные ряды. Не хотите пройти вперёд?
— Нет, спасибо. Здесь постою.
— Ваше право. Готовы что-нибудь почитать на публику?
— Готов.
— Тогда я внесу вас в список выступающих. Тема на сегодня не задана, можно что-нибудь произвольное.
Арбатов собрался уходить, но я остановил его.
— Геннадий Григорьевич, один вопрос… — я сделал паузу. — Вы знали, что Аркашка пишет стихи?
Он кивнул.
— Знал, да. Конечно, знал. Я просил его принести подборку в редакцию, ещё тогда. Но… — он покачал головой.
— Хотите, я подготовлю эту подборку?
— В самом деле?
— Его жена передала мне тетрадь со стихами. Это как бы Аркашкино завещание мне. Я почитал. Там есть достойные строки.
— Необходимо разрешение жены, хотя бы устное.
— Зачем? Правообладатель теперь я.
— И всё же.
— Хорошо, я спрошу у неё.
Среди присутствующих я увидел дядю Галыша. Иван Николаевич сидел ближе к середине зала, и подойти к нему и поздороваться было затруднительно. Возле него сидела полная седоволосая женщина, очевидно, Надежда Ивановна, соседка по дому. Галыш в прошлый раз обмолвился, что у них с дядькой романтические отношения — он дарит ей цветы, она поит его чаем. В их возрасте это не только романтично, но и полезно в эмоциональном плане. Чуть дальше я заметил поэта Серебряного и его вечную спутницу и фанатку Танечку. В той же стороне мелькнул чёрный платок Ильи Герасимова.
Анны не было. Я вытянулся, осмотрел зал ещё раз. Нет, не вижу. Не пришла. Жаль, не хотелось бы думать, что вчерашний разговор задел её больше, чем я предполагал. Но может оно и к лучшему, не перед кем будет виноватиться.
Я увидел, как Геннадий Григорьевич говорит с Марией Александровной. Она посмотрела в мою сторону, улыбнулась, я вежливо поклонился. Анна, без сомнения, не сообщила ни ей, ни отцу о нашем разладе, в противном случае такого благосклонного отношение к себе с их стороны я бы не встретил.